человек.
– Странный?
– Да. Думаю, причина кроется в специфике его работы. Насколько я помню, он занимался скульптурной таксидермией.
– То есть – делал чучела животных?
– Да.
– Что же в этом странного?
– Ну, как… На мой взгляд, нужно быть особенным человеком, чтобы возиться с мертвыми телами, придавая им облик живых. Так сказать, создавать видимость жизни. Чтобы заниматься подобным, у человека должны быть определенные наклонности. Помните, как у Мандельштама?.. – Игорь Соболев процитировал:
– Вы общались с ним? – перебила Маша, не оценив поэтическую эрудированность Соболева.
– С Багировым-то? Немного. Обменивались парой-тройкой фраз.
– И из пары-тройки фраз вы сделали вывод о его странности?
– Иногда на человека достаточно просто посмотреть, чтобы понять, что он из себя представляет.
– Да, – вынуждена была согласиться Маша. – Бывает и такое. Спасибо, что позвонили, Игорь.
– Не за что. Если вспомню еще что-то – обязательно с вами свяжусь. Всего доброго!
– Всего доброго!
Маша убрала телефон и взглянула на коллег.
– Звонил староста курса, на котором учились Романенко, Кострикова и Багирова. Сказал, что у Эльзы Багировой в Москве есть брат. Работает таксидермистом.
– Впаривает чучела зверушек миллионэрам? – уточнил Стас Данилов.
– Угу. Надо будет наведаться к нему.
– Хочешь, я съезжу? – предложил Волохов.
Маша покачала головой:
– Нет. Я съезжу сама, как только освобожусь.
Толя и Стас переглянулись.
– Решила переловить всех преступников в одиночку? – насмешливо поинтересовался Стас.
– А думаешь, не смогу?
– Сможешь. Если не надорвешься по пути.
Любимова поморщилась:
– Послушайте, мальчики, у вас что, мало работы?
– Да вообще-то выше крыши.
– Ну, так и работайте. А Багирова оставьте мне. Я еще никогда не видела живых таксидермистов.
Стаса, однако, это оправдание не переубедило. Он повернулся к Волохову и произнес голосом профессионального разоблачителя:
– Внимательно посмотри на эту девушку, Толя! Ты видишь перед собой настоящего опера, тщеславного и честолюбивого, который лучше загонит себя работой до белых соплей, чем поделится кусочком славы со своими коллегами.
Стас снова повернулся к Маше:
– Изматываешь себя работой, чтобы заглушить боль разлуки со своим бывшим?
– Еще слово, и я брошу в тебя степлером, – угрожающе сказала Мария.
– Ладно, черт с тобой. Просматривай старые дела, ищи зацепки, беседуй со свидетелями. Только смотри, чтобы этот Багиров не сделал из твоей худосочной тушки чучело. Думаю, среди миллионэров найдется немало желающих его купить.
Маша поморщилась:
– Дурак ты, Данилов.
Стас состроил скорбное лицо, посмотрел на Волохова и обиженно произнес:
– Ну чего она меня все время обзывает, а?
– Она не обзывает, – сказал Толя. – Она констатирует факт.
– Да ну?
– Точно.
Стас удрученно вздохнул:
– Вижу, вы скооперировались. Обыватели против художника – обычная история. Что ж, пойду сдавать дело о поджигателях машин. Если встретите мою «белочку», скажите ей, что я ее жду.
Час спустя Мария вошла в кабинет Старика, чтобы отчитаться о проделанной работе и сообщить ему об открытиях, которые она сделала, просматривая дело самоубийцы Эльзы Багировой.
– Андрей Сергеевич, вы хотели, чтобы я представила вам факты, – начала Маша, сев за стол.
– Вы про дело об убийстве девушек? – спокойно уточнил полковник.
– Да.
– Вам есть что мне сообщить?
– Да, именно за этим я к вам и пришла. Андрей Сергеевич, я изучила дело о самоубийстве Эльзы Багировой. Мое внимание привлекли два интересных факта. Первый: Эльза Багирова покончила с собой десятого ноября. И в этот же день, только год спустя, мы обнаружили тело Ирины Романенко – одной из ее обидчиц.
– Но похитили ее на два дня раньше, – сказал полковник Жук. – Почему убийца заставил девушку мучиться почти двое суток?
– Этого я не знаю.
– Думаю, это очень важно, – сказал полковник. – Продолжайте, Мария Александровна.
– Есть и еще кое-что. Я просмотрела заключение судебно-медицинского эксперта. Эльза Багирова выбросилась из окна третьего этажа. В результате падения она, помимо множественных ушибов, получила три перелома. Перелом большеберцовой кости голени, перелом ребра и оскольчатый перелом затылочной кости. А скончалась Эльза Багирова от асфиксии, вызванной травмой головного мозга. Она просто не смогла дышать.
Карандаш в пальцах у полковника замер.
– Так-так, – сказал он, внимательно глядя на Машу. – Продолжайте.
– Убийца, которого мы ищем, безусловно, знаком с этим заключением. Он вырезал у Ирины Романенко часть большеберцовой кости – как раз тот участок, который Эльза Багирова сломала при падении из окна. У Татьяны Костриковой он вырезал часть ребра. То же ребро было сломано и у Эльзы Багировой. Более того, убийца задушил обеих девушек. А это…
– Смерть от асфиксии, – договорил полковник Жук. Он чуть склонил голову набок: – Хорошая работа, Мария Александровна. Теперь мы знаем, по какой схеме действует преступник.
– Мы знаем не только это, Андрей Сергеевич. Мы знаем, что третье убийство точно будет и что преступник вырежет у жертвы часть затылочной кости.
– Но мы не можем ему помешать, потому что понятия не имеем, кто будет следующей жертвой.
– Именно так, – кивнула Маша.
Полковник пристукнул карандашом о крышку стола.
– Что вы намерены предпринять, Мария Александровна?
– В деле Багировой есть кое-какие несостыковки. Я намерена встретиться со следователем, который его вел, и во всем разобраться. Возможно, это прольет свет на причину самоубийства Эльзы Багировой. А если мы узнаем причину – мы узнаем и имя следующей жертвы.
– Хорошо. Действуйте.
Маша закрыла дело Багировой и поднялась со стула, и в этот миг из дела выпорхнул листок бумаги и спланировал на крышку стола.
– Что это? – спросил полковник Жук.
– Предсмертная записка Эльзы Багировой.
