эти документы.
— Так мы ни к чему не придем. — Гарри обреченно вздохнул.
Она попыталась сообразить, как вывести Дайсона на чистую воду, но ничего путного в голову не приходило. Он поэтому и действовал стремительно, что понимал: если Патриция опередит его и заявит руководству о его сексуальном домогательстве, ей будет легче доказать, что он подставил ее из мести. Теперь же, когда он сделал свое черное дело, ее объяснение будет восприниматься как отчаянная попытка спасти свою шкуру.
— Извините, но я вряд ли смогу помочь вам, — сказала Патриция. — Я проработала здесь четыре года без единого замечания. Я ничего не знаю о документах, которые лежат в этой папке. Кроме своей безупречной репутации я больше ничего не могу предложить вам в свое оправдание, но то, что я вам сказала, — чистая правда. Я этого не делала.
Гарри смотрел на нее и недоумевал, почему она так упорствует.
— Патриция, — сказал он, наконец, — я вынужден вас уволить. Вы понимаете, конечно, что это неизбежно. Но, учитывая вашу великолепную характеристику, а также мое личное уважение к вам, я немного отступлю от правила. Возможно, я потом пожалею об этом, но я не могу уволить вас с волчьим билетом. В вашем личном деле будет записано, что вы уволены из-за психологической несовместимости с коллегами. О действительной причине не будет сказано ни слова, иначе вам придется менять профессию.
Патриция молча кивнула. Она была слишком зла и обижена, чтобы благодарить Дженкинса за великодушие, но в душе она все же была признательна ему.
— Прежде чем мы расстанемся с вами, — добавил он, — я, памятуя о вашей отличной работе в компании, хочу дать вам последний шанс признаться, что за всем этим стоит. Я готов выслушать все, что вы сочтете нужным сказать мне.
Патриция сидела как на иголках на массивном стуле, обтянутом черной кожей. Какой смысл говорить что бы то ни было? Кларк Дайсон оказался дьявольски хитрым, он не оставил ей ни одной лазейки.
Но тут она вспомнила о Джоанне, Лайзе и о других женщинах, которые в один прекрасный день могли разделить ее участь.
— Мистер Дженкинс, — сказала Патриция, — я понимаю, что уже поздно говорить что-то в свою защиту, кроме того, в компании меня знают достаточно хорошо, чтобы поверить в абсурдность этого обвинения. Но я все-таки выскажу свое мнение для того, чтобы вы были в курсе дела, хотя мне очень неприятно и даже стыдно говорить на эту тему. Один из наших руководителей попросил меня сделать непристойную вещь. К делам компании это не имело никакого отношения. Я отказалась, тогда мне было сказано, что мои дни в «Хайтек Информейшн» сочтены. И, как видите, меня увольняют.
— Какой руководитель? На какую непристойность он толкал вас? — В озабоченных глазах Гарри читалось недоверие, но и внезапно возникший интерес.
— Мне не хотелось бы называть фамилию этого человека, потому что вы скорее поверите ему, чем мне, и я все равно буду уволена. Но вам, тем не менее, следует разобраться. — Она перевела дыхание. — Непристойность... связана с тем, что я женщина.
Гарри Дженкинс поджал губы, снова посмотрел в окно и брезгливо проронил:
— Вы имеете в виду сексуальное домогательство. Но отказываетесь назвать имя виновника.
Патриция покраснела.
— Я предпочла бы не делать этого.
— Когда это произошло? — спросил Гарри.
— Вы имеете в виду?..
— Я хочу знать, когда вам было сказано, что вы потеряете работу, если не согласитесь на это неприличное предложение?
— Вчера. Я собиралась попросить вас принять меня сразу после этого, но, когда я уже набирала номер вашего секретаря, мне на глаза попалась ваша записка. Все э-э-э... это... продолжалось какое-то время, а вчера дошло до открытой угрозы.
Гарри посмотрел на лежащую перед ним папку.
— Патриция, никому не нравится, когда на работе случаются такие отвратительные вещи. Мы знаем, что, к сожалению, это не такое уж редкое явление, но мы не хотим допускать даже мысли о том, что подобное возможно в стенах нашей компании.
— Для меня это тоже было шоком, — печально призналась она.
— Вы не поняли меня! — с легким раздражением сказал Дженкинс. — Ваш рассказ неубедителен, потому что прозвучал после того, как секретные материалы были обнаружены в вашем столе.
— Я знаю, я уже...
— И еще, — недовольным тоном прервал он Патрицию. — Эту папку вынули из ящика вашего стола неделю назад, до так называемой угрозы в ваш адрес. Сотрудник, который принес ее мне, колебался несколько дней — из уважения к вам, могу добавить, — прежде чем решился заявить. Как вы объясните это?
Патриция признала, что Дайсон придумал хорошую легенду на случай, если она окажется несговорчивой. Молодая женщина не исключала того, что он имеет аналогичные «доказательства» против всех своих потенциальных жертв. Нелегко бороться с таким извращенным и коварным умом.
— Ну так как? — нетерпеливо спросил Дженкинс.
— Я не могу объяснить это, — ответила Патриция. — Я только знаю, что в течение четырех лет не имела на работе никаких проблем. А потом началась эта история, и, когда я отказалась сделать то, на что меня толкали, мне сказали, что я потеряю работу. Так и произошло.
Несмотря на то, что Гарри был явно раздражен ее нежеланием признать свою вину, он, казалось, со вниманием выслушал ее последние слова.
— Назовите фамилию, Патриция, это может иметь значение для решения проблемы, — сказал он, наконец, с видимым усилием.
Патриция испытывала бессильную ярость и стыд оттого, что ничего не может изменить, ей было противно произносить даже имя подонка.
— Вы сами сказали, что я должен разобраться с этим делом, — подтолкнул ее кадровик. — Его имя...
Перед мысленном взором Патриции возникло беззащитное лицо Джоанны, и она резко сказала:
— Кларк Дайсон. И, для вашего сведения, мистер Дженкинс, я не единственная его жертва.
Патриция только начала произносить имя Дайсона, как Гарри затряс головой. Он сердито сдвинул брови, поджал губы, словно пытался остановить ее и вычеркнуть из своей памяти то, что она успела сказать.
— Это уже слишком, Патриция, — укорил он. — Кларк Дайсон является очень ценным сотрудником для нашей компании. Нам с большим трудом удалось переманить его из очень крупной фирмы. У него безупречная характеристика, и никто ни разу даже отдаленно не обвинял его в чем-то подобном.
Патриция пожала плечами.
— Мне это неизвестно. Я лишь знаю, что мои проблемы начались с его приходом в компанию. И, как я уже сказала, я не единственная, кто...
— Достаточно, — оборвал ее Дженкинс. — Итак, у меня нет выбора в данной ситуации, поэтому я должен выполнить свой служебный долг. Но, как я и обещал, в вашем личном деле не будет записи об этом инциденте. Так что мне остается только пожелать вам удачи в вашей дальнейшей жизни.
— Спасибо, — только и ответила Патриция. Поспешность, с которой Гарри подвел черту под их разговором, свидетельствовала о том, что он не поверил ей. Или не захотел поверить. Он был связан по рукам и ногам правилами, существующими в компании, и оба знали это. Кларк Дайсон победил, и Патриция была вынуждена признать свое поражение.
— Патриция, — остановил ее Дженкинс, — я действительно очень сожалею о случившемся.
— Я тоже, — сказала она, взявшись за ручку двери.
— Если я могу помочь вам в чем-то...
Он встал из-за стола — мягкий, почти домашний силуэт его фигуры и помятый костюм не вязались с суровым выражением лица.
