Их контакты начались несколько лет назад. На официальном уровне они были легко объяснимы: «Челленджер» получал информацию от полиции, а той, в свою очередь, создавали соответствующий имидж. Все были довольны.
Но каждый из них лелеял другие, далеко идущие планы.
В настоящее время Вэтмоу надеялся, что «Челленджер» обеспечит ему добротную нейтральную прессу, в которой не будет подвергаться оскорблениям ни идиллия землевладельцев на севере графства, ни народная республика на юге. Но когда пост начальника полиции будет ему обеспечен, плевать он хотел, чьи там чувства задеты! Вэтмоу намеревался стать фигурой национального масштаба. Несколько лет верховного правления законом и порядком с помощью средств массовой информации в целом и «Челленджера» в частности — и он будет готов к следующей важной ступени: Вестминстеру!
В свою очередь, Огильби было не так уж важно, как будет развиваться карьера Вэтмоу. Тот обеспечивал ему постоянный приток секретной информации, которая обещала стать еще более конфиденциальной, если он получит пост начальника полиции. А уж если он окажется в парламенте… да еще ни один журналист не отказывался от приятельских отношений с честолюбивым членом парламента! Даже если его мечтам и не суждено сбыться, думал Огильби, все равно «Челленджер» сможет опубликовать премиленькую серию скандальных мемуаров под названием «Главный полицейский рассказывает все». Вэтмоу был бы поражен, узнай он, как тщательно запротоколированы все деликатные истории, сведения о которых он тайно передавал в газету и которые Огильби собирался использовать как дополнительный материал для мемуаров своего будущего автора.
А сейчас два джентльмена ворковали как любовники, находящиеся в космическом корабле в состоянии невесомости, когда каждый уверен, что находится сверху.
— Очень вам признателен, что вы решились приехать в такую даль, — сказал Вэтмоу.
— Помилуйте, какая же это даль — всего-то сорок минут езды. Все равно мне нужно было забежать в «Пост». Да и обеды мне здесь по вкусу. — Огильби лгал с легкостью, присущей его профессии.
— Хорошо, приступим к делу. Забирайте свое виски и пойдем.
Они покинули бар и направились в длинный, довольно холодный ресторан, где пахло, как в школьном буфете.
В дверях Вэтмоу внезапно остановился, Огильби чуть было не налетел на него.
— Пардон, — произнес заместитель начальника полиции голосом человека, который, выпив рюмку, увидел на дне паука. — Нет, Джордж, не могли бы мы остаться в этом конце ресторана?
Последние слова были обращены к метрдотелю, пытавшемуся проводить Вэтмоу к столику у окна, который он обычно занимал. Но сегодня Вэтмоу отнюдь не горел желанием сидеть за ним, так как за соседним столом громоздилась грузная фигура Эндрю Дэлзиела.
Тот вскинул голову, увидел Вэтмоу и помахал вилкой, на которую только что подцепил кусочек ягнятины.
— Кажется, цирк прибыл! — обратился он к Идену Теккерею.
Теккерей бросил взгляд на Вэтмоу и кивнул головой, то ли приветствуя того, то ли соглашаясь с Дэлзиелом. Он был очень искушен в подобного рода двусмысленностях, прекрасно при этом понимая, как опасно быть и в союзе с Дэлзиелом, и в оппозиции к нему.
Как профессионалы, они знали друг друга долгое время, и, хотя с виду казались антиподами, каждый ценил в другом реальный взгляд на вещи и здравый смысл.
Дэлзиел выпил стакан вина, Теккерей налил в него остатки «Флери» и подозвал официанта, который тут же поспешил к ним с новой бутылкой.
— Хорошо, Теперь, когда мы выяснили, что я буду в выигрыше, даже если пошлю вас к чертовой матери, выкладывайте, что вам нужно, — воскликнул Дэлзиел.
— У меня есть проблема. Говорит вам о чем-либо имя Хьюби? Гвендолин Хьюби?
— Постойте. Это не та полоумная старушенция, что завещала все свое состояние сыну, погибшему на фронте? Я читал об этом в газетах.
— Да, это она. Дело в том, что вчера в мой офис приходил человек, утверждающий, что он и есть ее сын.
— Да ну? И о какой же сумме идет речь?
— Около полутора миллионов, учитывая биржевые колебания.
— Бог мой! Удивительно еще, что за такими деньгами к вам не стоит очередь, как на предрождественских распродажах.
— Не без этого — я получил несколько явно подозрительных писем. Что касается этого типа, то он на первый взгляд внушает полное доверие. И, честно говоря, Дэлзиел, я просто не знаю, как поступать дальше.
Дэлзиел не мигая смотрел на собеседника.
— Я тоже не знаю.
— Правда?
— Правда. Если вы называете меня Дэлзиел, может, мне стоит начать звать вас Теккерей? Не имею ничего против, но мне как-то трудно произносить это имя.
Адвокат вначале смешался, но уже через мгновение расплылся в улыбке.
— А имя Иден вам легче будет выговорить, суперинтендант?
— Энди, а не суперинтендант. Теперь, когда мы установили более тесные отношения, вы можете сказать мне без обиняков, что вам нужно?
— Это не так-то просто. Хорошо, попробую. Как адвокат миссис Хьюби и ее душеприказчик, я озабочен прежде всего тем, как выполнить ее волю. Но вот появляется незнакомец и заявляет, что он — ее наследник. Я почти уверен, что этого не может быть, но он умудрился посеять в моей душе сомнение. Я мог бы с легкостью сказать: «Убирайтесь, вы мошенник и будете считаться таковым, пока не докажете обратное!» Я мог бы расставить перед ним все рогатки закона и принудить выбирать: или отказаться от своих притязаний, или встать на длинный, утомительный и чрезвычайно дорогой путь, который может привести к весьма сомнительному результату.
— Я вас понимаю. Вы считаете, что этого делать не стоит, так ведь?
— Верно. Мой долг состоит в том, чтобы исполнить желание моей клиентки, и я совсем не уверен, что подобным образом ускорю достижение цели.
— Черт знает что! — вскричал Дэлзиел. — Никогда не думал, что встречу адвоката, который предпочел бы кратчайший путь самому дорогому пути.
— О, я полон сюрпризов! Вы, наверное, думаете сейчас, чем можете мне помочь, Дэлзиел, простите — Энди?
— Ничуть не бывало. Я задаю себе вопрос: с чего вы взяли, что я стану вам помогать? — произнес Дэлзиел с непринужденной уверенностью человека, который может без всякого смущения отвергнуть просьбу обесчещенной девицы о помощи, если что-нибудь важное — например, открытие ресторана — отвлечет его внимание. — И пока вы пытаетесь сформулировать свою мысль, я поищу в меню «мамочкины бисквиты». Я всегда не прочь их отведать…
Тем временем за другим столиком Вэтмоу после предварительных раздумий, следует ли ему сесть к Дэлзиелу лицом и, таким образом, постоянно ощущать его присутствие или спиной, подвергаясь риску внезапного нападения, пришел к компромиссному решению: сел боком и вскоре забыл обо всем, убаюкав себя самой чудесной музыкой — мыслями о своих блестящих перспективах.
Порция бифштекса и пудинга дали Огильби новый заряд бодрости и оптимизма. Он почувствовал в животе приятную тяжесть, затянувшееся молчание вдруг прервал голос Вэтмоу:
— Полиция Среднего Йоркшира — очень хорошая и честная полиция, и знающие люди оценят это, когда понадобится. Ни для кого не секрет, что все это благодаря мне. Приходится управляться одному — старина Томми Винтер уже по крайней мере два года ни во что не вникает.
— Безусловно, вы прекрасный администратор, Нев, — отозвался Огильби.
— Разве только администратор? — обиделся Вэтмоу. — Люди еще не забыли дело Пикфорд.
«Такое, пожалуй, забудешь!» — подумал Огильби, вздохнув про себя. Дело Пикфорд было звездным часом Вэтмоу. Это произошло несколькими годами раньше, когда Вэтмоу служил помощником начальника полиции в Южном Йоркшире. Тогда пропала семилетняя девочка Мери Брук из Вейкфилда. Ее подружка
