Фиррина капризно фыркнула в ответ, но ей пришлось признать, что знахарь выглядит вполне довольным. На нем был яркий стеганый кафтан и гетры, какие носят гиполитане. Короче, с Дженни они были два сапога пара. Удивительно, что он не нацепил теплые наушники под свою алую шапочку.
Да и настрой Оскана не очень соответствовал случаю. Многие провожали их с мрачными и унылыми лицами, понимая, что только отчаяние могло подвигнуть новоиспеченную королеву искать союзников среди давних врагов. Но Ведьмин Сын ехал с таким видом, будто отправился на увеселительную прогулку.
— Чему ты так радуешься? — с изрядной долей упрека спросила Фиррина. — Все в ужасе от этой войны, а ты только что не мурлычешь, как кот, обожравшийся сметаной.
— Я радуюсь тому, что сейчас никто не сражается, — с улыбкой ответил юноша. — Солнце искрится на чистом снегу, и небо голубое, как крылья зимородка.
— Как ты можешь быть таким легкомысленным! Много людей уже погибло и еще больше погибнет до конца войны, а ты смотришь именинником!
— И как же, интересно, моя кислая мина поможет выиграть войну? — грубо спросил Оскан, потихоньку начиная злиться. — Разве, насупившись, я воскрешу мертвых и укреплю город? Смеясь в лицо несчастьям, я не позволяю горю помутить мой разум. А он еще сослужит тебе добрую службу. И раз уж мой долг быть вашим советником, ваше величество, то примите вот какой совет: ищите счастье во всем и везде, потому что в ближайшем будущем его вам достанется ой как мало!
Фиррина сердито остановила лошадь и свирепо уставилась на знахаря.
— Мне не нравится ваш тон, сударь! Возможно, мой отец ошибся и вам бы больше подошла другая роль.
— Возможно! Возможно! — передразнил ее Оскан несколько более резко, чем намеревался, чего с ним обычно не случалось. — Тебе что, и в самом деле невдомек, что люди чувствуют? Я вообще-то не нанимался служить внутренним голосом у ее величества И-Слушать-Не-Желаю. Вот такие намеки на потерю своего поста я могу воспринять как угрозу. Да я жду не дождусь, когда смогу вернуться в свою пещеру, где заживу, как мне хочется!
— Ха! Как же ты заживешь в своей пещере, если имперская армия начнет расхаживать по Великому лесу?
— Уж поверь, в лесу меня можно увидеть, только если я сам этого захочу. Спроси себя, почему Фиррина Фрир Чьи-Вопли-Разбудят-и-Мертвеца до этого года меня ни разу там не видела, зато я наблюдал за ней с тех самых пор, как она осмелилась первый раз прогуляться по лесу?
От злости Фиррине хотелось заорать на мальчишку, но она сдержалась и прошипела:
— Тогда, может быть, Оскан Ведьмин Сын будет рад податься в разведчики, чтобы не пропадали даром такие таланты? Только сначала, конечно, придется пройти обучение.
— И в какой же именно отряд неотесанных мужланов ее величество любезно предложит мне пойти? — недобро улыбнувшись, поинтересовался Оскан.
Фиррина еще никогда не видела его таким злым. В нем появилось нечто от рассерженного кота.
— Целители — самые страшные враги, запомни это, женщина из рода Линденшильда, — продолжал знахарь. — Мы знаем, как сохранить человеку жизнь, но те же знания можно использовать в совершенно противоположных целях. Особенно если в тебе течет кровь Мудрых.
Фиррина смотрела на него, удивляясь внезапной перемене. Широко распахнутые глаза юноши метали молнии, верхняя губа приподнялась, обнажив в оскале острые белые зубы… Казалось, тронь его — полетят искры. И дело было не только в злости. Вокруг Оскана возник ореол власти и силы, почти осязаемый, воздух сделался густым и подрагивал, как в летнюю жару. Но стоило посмотреть в упор, как странное марево тут же исчезало.
Этот юноша и правда мог стать страшным врагом. И пусть от ярости Фиррине хотелось выхватить меч и заставить наглеца молить о пощаде, внутренний голос настойчиво предостерегал ее: «Он нужен тебе и всей стране. Не заставляй его выбрать тропу зла из-за одной только твоей гордыни. Ты теперь королева и не можешь позволить, чтобы из-за твоей злости пострадала страна».
Она чувствовала: они стоят на развилке, и от того, какую дорогу выберут, зависит будущее Айсмарка. Куда именно приведет ее избранный путь, Фиррина не знала. Но почему-то не сомневалась, что, если она потеряет Оскана, это будет не к добру.
Фиррина глубоко вздохнула и постаралась взять себя в руки. Когда она снова посмотрела на Оскана, взгляд его сделался рассеянным и словно бы незрячим, хотя глаза все еще пылали гневом, который она так опрометчиво навлекла на себя. Она почувствовала, что обязана ради общего блага загладить обиду и вернуть его дружбу.
Она наклонилась в седле и заглянула ему в глаза.
— Оскан Ведьмин Сын, не покидай нас. Ты нужен нам. Подумай, неужели твоя мать, Белая Эннис, бросила бы нас в такой час? Вернись, Оскан…
Его взгляд постепенно сделался осмысленным, юноша посмотрел на Фиррину, но словно не узнал ее.
Давным-давно Белая Эннис рассказала ему об отце и о том, что рано или поздно таким, как он, приходится делать выбор между добром и злом. И теперь этот час настал. Пламя неистового гнева, вспыхнувшее почти на пустом месте, поставило Оскана перед выбором: либо пользоваться своим даром во благо себе, либо помогать другим за простое «спасибо», а то и вовсе не получая благодарности. Что ж тут думать?
Выбор был очевиден, и улыбка юноши превратилась в настоящий волчий оскал. Но тут сквозь туман злости он увидел знакомое девчоночье лицо, Фиррина смотрела на него с таким отчаянием, что Оскан опомнился и тряхнул головой. Что она говорит? «Вернись?» Но зачем? Зачем растрачивать свою силу, помогая кому-то? Он знал ответ. Оскан был нужен Фиррине Фрир из рода Линденшильда Крепкая Рука и ее крошечной, безрассудной, отважной стране. Юноша с усилием отвернулся от соблазнов тьмы и огляделся вокруг.
— Вернись, говоришь? А где, по-твоему, я был? И кто из нас кого бросал, а?
— Ты грозился сбежать в свою пещеру.
— Правда? Да нет… По-моему, это ты бросалась угрозами.
— Ну, все царственные особы так делают. Не обращай внимания.
Оскан немного растерялся, но потом снова улыбнулся с прежней теплотой.
— Что это на нас обоих нашло?
— Не знаю. Но все позади. Забудем об этом.
— Ну, нет. Лучше запомним, — загадочно ответил Оскан и снова улыбнулся так ласково, что Фиррина сразу успокоилась и вздохнула с облегчением.
Солдаты, сопровождавшие их, давно остановились и с беспокойством прислушивались к странному спору королевы и ее советника, не в силах понять, что происходит. И теперь, когда ее величество и знахарь вновь заговорили как обычно, все успокоились, и маленький отряд опять двинулся дальше.
Зимой дни очень коротки, и королевскому посольству пришлось продолжать путь и после захода солнца, иначе дневной переход был бы совсем короток. Зажигать факелы не было нужды: до полнолуния оставался всего день, и когда на расшитый бриллиантами звезд небесный шелк выкатилась почти круглая луна, ее мягкий серебристый свет заискрился на нетронутом снежном покрывале, и весь мир вокруг засиял жемчужиной во мраке.
Одна беда: с заходом солнца ударил такой трескучий мороз, что кожаная одежда путников встала колом и дышать сделалось тяжело. Они продержались только четыре часа, а потом Фиррина приказала устроить привал, и солдаты не мешкая принялись разбивать лагерь. Они достали из вьюков длинные гибкие шесты и собрали из них каркасы шатров. На них во много слоев уложили толстые плетеные коврики и звериные шкуры. Снег в шатрах застелили циновками, а у входов зажгли жаровни, и вскоре внутри стало достаточно тепло. Даже для лошадей поставили отдельный купол, щедро устлав его внутри соломой. Фиррина еще и поэтому не хотела брать с собой много людей: чтобы путешествовать с большим отрядом среди зимы, пришлось бы тащить с собой очень много всяких необходимых в пути вещей. К счастью, ее сопровождающим не впервой было странствовать в мороз, и каждый отлично знал, что нужно делать.
Королева по-прежнему опасалась снежных бурь, но Оскан заверил ее, что сейчас метели бушуют на
