спрашиваю. Что это вдруг заставило тебя обратить свой могучий интеллект на то, чтобы доказать, что я прав, если ты уже несколько месяцев рассказываешь всем, кто соглашается тебя слушать, что я не прав?!
«Вей, вей, о ты, холодный ветер!» — про себя пропел Паско.
— Потому что я хотел, чтобы вы оказались правы, — сказал он. — Кому нужен Бог, который ошибается?
Дэлзиел приблизился к нему, угрожающе выбросив вперед огромную ручищу. Паско с трепетом привстал, но потом почувствовал, Что его схватили за руку. Дэлзиел тряс его руку так, что она едва не отвалилась, и декламировал:
— Простите, — растерялся Паско, — что-что?
— Простите? Быть Богом — значит никогда не просить прощения!
Ну-ка, проиграй-ка мне все это заново, парень! Проиграй-ка еще разок!
Часть восьмая
29 мая
Дорогой Энди!
Я уж давно думаю о Вас, как об Энди, но меня воспитали в духе уважения к авторитетам, поэтому я предпочитала придерживаться в нашей переписке официального тона. Но это письмо последнее, так что, думаю, я могу отбросить все эти формальности. Ты согласен со мной?
Завтра у тебя великий день — день, когда ты наконец сыграешь роль Бога. Про это напечатали все газеты, и я с нетерпением жду, когда выйдет сувенирный выпуск «Пост», чтобы прочесть в нем о тебе. Ты будешь проезжать через весь город, взирая с высоты на простых смертных, и ничто не скроется от твоих глаз. Я никогда не сомневалась в том, что Бог видит все, но ведь от этого только хуже, не правда ли? Потому что видеть и сочувствовать — не одно и то же. Недаром священники и террористы одинаково любят черный цвет.
Извини. Я плету какую-то несуразицу. Просто я немножко нервничаю. Видишь ли, я решила, что завтра и мой великий день. Не волнуйся, я буду где-нибудь поблизости, чтобы увидеть, как ты с триумфом проедешь мимо. Это зрелище я не пропущу ни за что на свете; даже за целый мир с его городами и башнями; лесами и полями! А потом я потихоньку ускользну, навсегда оставив тебя в покое.
Я не знаю наверняка, будешь ли ты читать мое письмо до или после этого события. Сегодня и завтра — праздничные дни, значит, почта не работает, так что письмо я подброшу. Неужели ты из тех добросовестных служак, которые заглядывают на работу в праздники и проверяют, все ли там в порядке? Сомневаюсь! Хотя это неважно, ведь подписываться я не собираюсь. Тебе остается только догадываться, а завтра ты получишь такой ключ к разгадке, который даже ты не сможешь не заметить. Кажется, ты разобрался с другой задачей? Помогли хоть как-то мои жалкие подсказки? Возможно, нет. Возможно, как всегда, вы все сделали самостоятельно, ты и твои молодцы: красавец инспектор и уродец сержант. Святая троица! Три в одном, и этот один — ты! И сегодня твой день — Троица! Что ж, ты заслуживаешь всяческих похвал. А что насчет другой троицы? Я о тех, кого вы откопали из цемента на вашей автостоянке. Может быть, о них сегодня тоже стоит упомянуть? Если сопоставить твой маленький триумф с болью, горем, утратой, которыми обернулись для их близких ваши успешные раскопки, не следует ли вовсе забыть о твоем триумфе и думать лишь о страданиях этих людей. Что же это за мир, где такое… но, прости, мы оба знаем, что это за мир, разница лишь в том, что ты думаешь, будто им можно управлять, а я знаю, что никакому контролю он не поддается. Именно поэтому я и собираюсь его покинуть, когда ты триумфально проследуешь, мимо во всем своем величии.
Прощай, Энди Дэлзиел. Будешь ли ты вспоминать обо мне? Сомневаюсь. Но в упоении своим успехом постарайся не забывать, что на самом-то деле никакой ты не Бог!
Спасибо за все, что ты сделал.
Точнее, спасибо за то, что ты ничего не сделал.
Кроме того, что облегчил мне мою задачу.
Глава 1
Эндрю Дэлзиел вылез из машины, потянулся, зевнул, почесал бок и критически глянул на голубые небеса, золотое солнышко, красные кирпичные стены, вдоль которых тянулась ровная полоска зеленого
