держав все еще оставалась опасность, которая, прежде всего из-за внутренней ослабленности двойной монархии, Австро-Венгрии, грозила нестабильностью империи в будущем. Сомнительность политики Бисмарка, до 1871 года как в политическом аспекте, так и с точки зрения сохранения социального устройства Пруссии как «rocher de bronze»,[39] успешно способствовала поддержанию консервативного социального устройства всей Европы. Это качество канцлера дало себя знать при переходе от политического наступления на международной арене к неизбежной обороне, а также в необходимости ограничиться консолидацией и сохранением достигнутого и принять незавершенность национально-государственного решения в духе национальных идей Паульскирхе как данность. Бисмарк считал, что, осуществив аннексию Эльзаса и Лотарингии, объективно крайне спорную, но необходимую, по его мнению, для установления «истинного» равновесия между континентальными великими державами в Европе, он сможет остановить динамику национальной идеи, которую до сих пор культивировал, хоть и направлял в определенное русло, и удержать вновь созданную Германскую империю в статичном состоянии (как в социальном, так и в политическом отношении).
Бисмарк глубоко изучил современные ему структуры расстановки сил на международной арене и сумел — пусть даже частично и временно (начиная с 1878 года) — включить Германскую империю в европейскую систему государств и выдвинуть ее в качестве фактора поддержания мира. Это было внешнеполитическим достижением (после того как перед этим он сам разрушил существующее соотношение сил) чрезвычайного значения. Вместе с тем у канцлера отсутствовали категории для осознания социальной динамики, которую невозможно было с помощью перемены соотношения сил в Центральной Европе надолго отвести в сторону от внутриполитической проблематики и обуздать. Более того, в результате «революции сверху», совершенной силовыми методами, социальные процессы ускорились. Попытки Бисмарка насильственными методами уничтожить опасные социальные силы, несущие в себе революционный заряд, которые, как он считал, угрожают существованию империи наряду с коалициями иностранных держав, были обречены на провал. Национальная и социальная динамика Германской империи, руководство которой выскальзывало из рук канцлера, оказывала, в свою очередь, обратное воздействие на международную политику и уже в конце восьмидесятых годов грозила выйти за рамки союзной «системы», рассчитанной на поддержание мира в Европе.
«Зарядку» прусской державной идеи националистическими эмоциями Бисмарк считал чрезвычайно опасной, но не мог сдержать ни до, ни после отставки. Эта тенденция все чаще проявлялась в выступлениях социальных и политических сил, задающих тон в общественном мнении Германии, и привела — как бы на другом, гораздо более опасном уровне — к новому вызову Европе, подобно революции 1848 года. Однако теперь, вследствие соединения пропаганды «пангерманской» и «центральноевропейской» идеи с прусско- германской государственной властью, во взрывчатой атмосфере «мировой политики» вильгельмовского образца это закончилось вначале реальной изоляцией империи в Европе, а затем «бегством вперед», в войну за «мировое господство или смерть».
Национальное единство в 1918 году пережило поражение в мировой войне и конец монархий в Германии. Это стало подтверждением интегрирующей силы национального государства, которая отчетливо проявилась, выйдя за пределы той чисто инструментальной роли, которую отводил ей Бисмарк, и преодолев социальные барьеры. Критика Бисмарка проникла в историческую науку из политической повседневности шестидесятых, семидесятых и восьмидесятых годов через публицистику и поэтому постепенно стала более тонкой. Критические голоса раздавались со стороны католиков-пангерманистов, левых либералов и социалистов. Существовало несравнимо большее количество популярной, рассчитанной на массового читателя и активно воздействующей на него литературы, которая восхваляла и возвеличивала Бисмарка, но грешила недопониманием и изображала его «милитаристом» и националистом-вильгельмистом. Критика продолжалась (параллельно с восхвалением в литературе) и в Веймарской республике. Однако в ходе дискуссии касательно «лжи об ответственности за войну» 1914 года на передний план научного «образа» Бисмарка выдвинулась его политика в период после 1871 года, направленная на сохранение мира. Она предстает перед нами в документах, опубликованных в первых шести томах издания «Большая политика европейских кабинетов в 1871–1914 гг.». Внутриполитическая же и социальная проблематика деятельности канцлера отодвигаются на задний план.
Военная, политическая и моральная катастрофа, в которую вверг немцев Гитлер, в ходе второй мировой войны привела к разрушению европейского центра как самостоятельной объединяющей силы. Это произошло под действием мощи фланговых держав, принявших брошенный им вызов и продвинувшихся до самого центра континента. Окончательный крах созданной Бисмарком империи и ее положения великой державы снова внес в повестку дня дискуссии вокруг фигуры канцлера ряд принципиальных проблем. Насколько глубоко в его деятельности, революционной во всем, что касалось власти и политики, и консервативной в социальной сфере, следует искать корни роковых событий? Был ли путь, пройденный Германией от Бисмарка до Гитлера, гладким и была ли катастрофа предопределена с самого начала? Какие и насколько прочные параллели можно провести между ними и что отделяет того, кто создал империю, от того, кто империю погубил? Однако чем дальше отодвигаются от нас даты 1866–1871 и 1945, начало и конец существования политически суверенной великой германской державы, тем все более прочную почву приобретает под собой до обидного рациональное мнение о том, что возможность решения «немецкого вопроса», которую сумел использовать Бисмарк в решающей ситуации 1862–1871 гг, и которая позволила большинству немцев на протяжении трех четвертей столетия накапливать опыт существования в рамках великой державы, связана с совершенно определенной расстановкой сил на европейской арене, ограничена во времени («открывшейся» в 1854–1856 годах и вновь «закрывшейся» в 1945 году — сокращенно назовем ее так — «ситуацией Крымской войны»), а поэтому безвозвратно утрачена и никогда больше не повторится. Однако невозможно уйти ни от этого опыта, ни от его последствий как положительных, так и отрицательных. Они объединяют всех немцев, независимо от восхищенного, почтительного, сдержанного или отрицательного отношения, с Бисмарком, основателем великой державы Германской империи.
Примечания
1
Ян Фридрих Людвиг (1778–1852) — немецкий педагог и публицист, организатор националистических гимнастических обществ по прозвищу «турнфатер» («отец гимнастики»); стремился укрепить моральные и физические силы народа распространением гимнастического искусства.
2
Домартовским в немецкой истории называется период до революции 1848 года, начавшейся в марте.
3
Юнкер — крупный немецкий землевладелец из дворян, пользовавшийся у себя в поместье безраздельной властью. Институт юнкерства в Германии существует до сих пор.
