подождала, пока ей ответят.
— Миссис Саммертон? Говорит Вирджиния Далмонт. Не могли бы вы пригласить к телефону Анну? Это срочно.
Она выслушала ответ, и ее глаза удивленно расширились:
— Не понимаю. Где же она?
Ее сердце вновь заколотилось. Пальцы судорожно вцепились в трубку.
— Но она должна быть у вас! Она говорила мне… простите, миссис Саммертон, но дело чрезвычайно важное. Мне необходимо найти ее.
В трубке раздался шум, и большой белый телефон слегка вздрогнул.
— Понимаю… Да… Да, спасибо вам, миссис Саммертон.
Бесконечную минуту она стояла неподвижно, не веря, что расстается с последними иллюзиями. Анна часто бывала скрытной, но как долго она обманывала ее? Вирджиния медленно положила трубку. Ответ на вопрос был слишком очевиден.
Тянулись последние часы этого бесконечного уик-энда. В воскресенье утром Вирджиния вновь набрала номер Нила Мюррея, зная заранее, что никто не возьмет трубку. Они должны быть где-то в пределах графства, но где?
Она прошлась по комнате, мучаясь вынужденным бездействием.
«Думай! Попробуй вспомнить все, что говорила Анна о любимых местах Нила Мюррея, все случайные оговорки… Ах, если бы знать, кто может помочь!»
Не замечая, что говорит вслух, Вирджиния перебирала имена друзей и знакомых сестры, пока наконец не решилась набрать несколько номеров, нацарапанных на клочке бумаги. Она села и подвинула к себе телефон.
Неожиданно на другом конце провода послышался резкий голос Нила Мюррея.
Привезя Анну домой, Нил Мюррей неохотно уехал.
Анна допила коктейль, приготовленный Нилом, и закрыла лицо ладонями. Ярко накрашенные ногти, прижатые ко лбу, резко контрастировали с бледной кожей. Она повторяла:
— Этого не может быть… Брент ослеп! Боже, как ужасно!
Вирджиния сурово посмотрела на ее склоненную голову:
— Возьми себя в руки, Анна, и подумай, что теперь делать.
— Делать? — Анна непонимающе уставилась на нее, покачала головой и полезла в сумочку за сигаретами. Не понимаю. Когда это случилось? Когда пришла телеграмма?
— В пятницу. Почему ты не сказала, где собираешься провести уик-энд? Зачем было лгать? — Вирджиния негодующе посмотрела на нее. — Почему ты так поступила, Анна?
Старшая сестра подняла глаза и нетерпеливо передернула плечами.
— Ах, перестань, Джинни! Я просто не хотела, чтобы ты болтала всем, кто случайно позвонит, что я провожу уик-энд с Нилом. Представляю себе, как были потрясены Саммертоны. Ты же знаешь, они мнительны и наверняка предположили самое худшее.
— А что они еще могли подумать? Когда ты уезжаешь неизвестно куда, да еще с таким человеком, как Нил Мюррей?
— Ты ничего не понимаешь, — раздраженно ответила Анна, — Я влюблена в него.
— Влюблена? И ты говоришь это, будучи помолвленной с другим? Как ты можешь!
— Ради Бога, перестань! Ты всегда была недалекой пуританкой. Что же ты хочешь от меня — чтобы я порвала со всеми друзьями, пока Брент в отъезде? Или мне надо было уйти в монастырь? Неужели ты действительно думаешь, что он целый год в тропиках отказывался от развлечений? Вернись на землю, Джинни!
— Мне не нравится твой образ жизни. Уж лучше я останусь пуританкой и буду верить мужчине, за которого собираюсь выйти замуж. Ты эгоистка, Анна, и, вдобавок, глупа, так как бросила Брента ради этого льстивого болвана. Да он не идет ни в какое сравнение с Брентом!
На мгновение в комнате воцарилось напряженное молчание, которое прервал издевательский смешок Анны:
— Так ты все еще надеешься, дурочка, после всех этих лет!
— Ну и что? — огрызнулась Вирджиния. — Мне-то нечего стыдиться, в отличие от тебя. Вот уж никогда не думала, что буду ненавидеть и презирать родную сестру!
Анна сжалась в кресле.
— Прекрати! Прекрати упрекать меня, займись лучше своими делами! Что я могу сделать? Письмо уже отправлено, скоро он получит его, и все будет кончено. Тут ничего не поделаешь, слишком поздно.
— Нет.
— Нет? — Анна подалась вперед, ее лицо выражало растерянность, вину и тревогу. — Что ты имеешь в виду?
— Я отправила ответную телеграмму от твоего имени.
— Ты?! — Анна сжала губы и побледнела. — Бренту?
— Нет, — покачала головой Вирджиния, — Лансу Пикерингу, человеку, который прислал ту телеграмму. — Она вытащила из кармана листок бумаги и протянула его сестре. — Вот копия моего ответа.
Анна растерянно взяла листок. Ее голос превратился в хриплый шепот, когда она прочла вслух: «Задержите письмо от 16 числа сего месяца. Жду распоряжений относительно выезда. Анна Далмонт».
Даже при виде гнева и страха Анны, Вирджиния не дрогнула.
Прибытие второй телеграммы и вызванная ею буря также не лишили Вирджинию спокойствия. Она знала, что глава ее жизни, в которой говорилось о Бренте Хартлине, еще не закончена: ей следует повиноваться своим чувствам и смягчить для него эту трагедию.
Холодно и отчужденно смотрела она, как Анна ходит по квартире, пытаясь найти выход из ловушки, в которую так неожиданно попалась.
— Нет, — повторяла Анна, — это невозможно.
— Возможно. Ты должна сделать это, если в тебе осталась хоть капля приличия. Теперь уже все решено. Это Ланс Пикеринг, должно быть, американец?..
— Да, — тупо подтвердила Анна.
— Так вот, он направил телеграмму в посольство. Ты получишь визу и выполнишь все формальности, удерживающие тебя здесь. — Вирджиния глубоко вздохнула и продолжила: — Ничто не помешает тебе как можно быстрее уехать.
— Разумеется, — горько отозвалась Анна. — Он ведь участвует в программе медицинской и экономической помощи.
— Неважно, главное, что теперь ты не можешь отказаться поехать. Подумай, Анна, ведь он ослеп! У него ожоги! Неужели тебе не жаль его?
— Он изуродован, — прошептала Анна. — Я всегда ужасно боялась всяких увечий… — Она передернула плечами, как от озноба. — Если бы я все еще любила его… тогда все было бы по-другому, я бы не думала об ожогах, но теперь… Я всем сердцем жалею о том, что произошло, но не могу поехать туда. Попробуй понять, Джинни. Я не могу выйти замуж за человека, которого не люблю, потому что он… — Анна внезапно замолчала.
— Но ведь тебе не обязательно выходить за него замуж. — Вирджиния пересекла комнату и умоляюще посмотрела на сестру. — В любом случае, свадьба не может состояться, пока он в госпитале. Все, что от тебя требуется — соблюсти приличия и побыть с ним в самое тяжелое время. Затем, если ты не изменишь своего решения, то можешь сказать ему об этом, но только не теперь, когда он только что потерял зрение!
Анна, не отрываясь, смотрела на огонь камина. Несколько раз она порывалась заговорить и вновь замолкала в отчаянии. Наконец, когда Вирджиния совсем потеряла терпение, Анна повернулась к ней с сияющим лицом.
— Это должна сделать ты, Джинни. Ты сильнее меня, и если уж ты принимаешь решение, ничто не может заставить тебя отказаться от него. И если ты отдаешь кому-нибудь свою любовь, ты скорее
