После того, например, как Горбачев подписал соглашение о запрете поставок оружия Афганистану - в независимости даже от адресата - режим Наджибуллы, которого мы сами когда-то привели к власти, мгновенно пал. («Мне хочется, чтобы противостоящие стороны уничтожили друг друга и тем решили афганский вопрос», - доверительно признавался американскому госсекретарю Бейкеру его советский коллега Шеварднадзе.) Страна постепенно перешла под контроль американцев - они-то предусмотрительно никаких ограничений на себя не принимали - а бедный Наджибулла показательно был повешен талибами.

Последнему лидеру ГДР Эрику Хонеккеру - повезло чуть больше. После объединения Германии Хонеккер попытался скрыться в Москве, но вскоре был силой выдворен из страны и отправлен на родину, где и предстал перед судом; к тому времени ему стукнуло 80 лет.

На судебные преследования были обречены и многие другие коммунистические вожди: Тодор Живков, Войцех Ярузельский. Слава богу, и Густав Гусак, и Янош Кадар - вовремя успели скончаться, не дожив до того дня, когда старший и любимый брат безжалостно от них отвернется.

Однако все это угодничество и лизоблюдство Кремль хотя бы старался как-то скрывать; на словах - и Горби, и Шеви, и сменивший его Панкин (по счастью, он правил всего 100 дней) продолжали долдонить о непреклонном-де стратегическом советском курсе и паритете сверхдержав.

Андрей Козырев - стал первым, кто возвел эту совершенно раболепскую политику в ранг постулата; даже публично сетовал потом на «несформированность просвещенного в сфере внешней политики общественного мнения».

Никаких стеснений по сему поводу он и не думал испытывать, скорее - наоборот. Больше всего Козырев боялся, что заграничные друзья охладеют к нему, подберут какой-то новый предмет обожания, и тогда уж точно - пиши пропало.

Министр иностранных дел совершенно искренне считал, что выполняет историческую функцию цивилизатора: вводит немытую, расхристанную Россию в благородное западное семейство.

Главная идея Козырева заключалась в том, что с развалом коммунистического режима Россия автоматически должна превратиться в полноправного партнера Запада. Он даже предложил несколько вариантов таких партнерств: с США - зрелое, с Францией - привилегированное, с Китаем - конструктивное.

На самом деле эта теория, как и большинство им озвученных, разработана была не в Москве, а в Вашингтоне.

Вновь обратимся к «Великой шахматной доске» Збигнева Бжезинского, которого уж точно в «квасном славянско-православном душке» (цитата из Козырева) заподозрить сложновато:

«Сознательно дружественная позиция, занятая Западом, особенно Соединенными Штатами, в отношении нового российского руководства одобрила постсоветских «прозападников» в российском внешнеполитическом истеблишменте. Она усилила его проамериканские настроения и соблазнила членов этого истеблишмента. Новым лидерам льстило быть накоротке с высшими должностными лицами, формулирующими политику единственной в мире сверхдержавы, и они легко впали в заблуждение, что они тоже лидеры сверхдержавы. Когда американцы запустили в оборот лозунг о 'зрелом стратегическом партнерстве' между Вашингтоном и Москвой, русским показалось, что этим был благословлен новый демократический русско-американский кондоминимум, пришедший на смену бывшему соперничеству…

Хотя концепция 'зрелого стратегического партнерства' и ласкает взор и слух, она обманчива. Америка никогда не могла делать этого, даже если бы и хотела. Новая Россия была просто слишком слабой, слишком разоренной 75 годами правления коммунистов и слишком отсталой социально, чтобы быть реальным партнером Америки в мире… И эту основную реальность не могла затушевать высокопарная риторика о партнерстве».

Иными словами, американцы, да и Запад в целом, напропалую вешали нашим правителям лапшу, убаюкивая сладкими песнями о стратегическом партнерстве, а на деле - продолжали вести себя как конквистадоры, высадившиеся на американском континенте. При этом на доверчивых и наивных «партнеров»-аборигенов смотрели они с исключительным презрением.

Да и как могло быть иначе, если на прямой, к примеру, вопрос, заданный Козыреву бывшим президентом Никсоном: как видит он интересы новой России? - тот ответил следующим самоуничижительным образом:

«Одна из проблем Советского Союза состояла в том, что мы слишком как бы заклинились на национальных интересах. И теперь мы больше думаем об общечеловеческих ценностях. Но если у вас есть какие-то идеи и вы можете нам подсказать, как определить наши национальные интересы, то я буду вам очень благодарен».

По свидетельству сменившего Козырева в МИДе Евгения Примакова, Никсон таким ответом был порядком ошарашен. Расставшись с Козыревым, он удивленно заметил своим соратникам:

«Когда я был вице-президентом, а затем президентом, хотел, чтобы все знали, что я 'сукин сын' и во имя американских интересов буду драться изо всех сил… А этот, когда Советский Союз только что распался, когда новую Россию нужно защищать и укреплять, хочет всем показать, какой он замечательный и приятный человек».

А Козырев - вовсе и не собирался защищать, укреплять и драться за новую Россию; имидж «сукиного сына» совершенно ему не улыбался.

Именно поэтому он ловил на лету едва ли не всякую инициативу Запада. Поддержал американцев в санкциях против Сербии, назвав правительство Милошевича «национал-коммунистическим». Подписал с китайцами соглашение о передаче им плодородных целинных земель в Приморском крае, а также 600 с лишним островов на Амуре и Уссури; в том числе - знаменитый Даманский, за который каких-то два десятка лет назад дрались советские пограничники. Едва не добился передачи Курил японцам. Настоял на выводе из Германии российских войск, не потребовав за это взамен никаких контрибуций (американцы выводили из Филиппин три бригады на протяжении 12 лет, а мы - вывели три армии, полмиллиона человек - в считанные дни.)

В своей нашумевшей книге «Рука Москвы» бывший заместитель госсекретаря США Строут Тэлботт довольно откровенно описывает, сколь управляемым и послушным был Козырев.

Вот лишь один пример. Касаясь истории с выводом российских войск из Эстонии, Тэлботт детально воспроизводит свой разговор с московским коллегой.

«Андрей, - сказал я, - отправляйтесь домой и примените свою магию на своем боссе, чтобы он и Леннарт Мери (президент Эстонии. - Авт.) решили эту проблему раз и навсегда».

Со стороны выглядит это как инструктаж начальника подчиненному. Собственно, так оно и было.

Несмотря на попытки Тэлботта выставить Козырева в самом выгодном свете (иначе, как «архитектор не только независимости России, но и ее соседей», он его не называет), в действительности сквозит сквозь строки совсем другое - своеобразная, что ли, брезгливость. (Холуи ни у кого не вызывают уважения, даже у тех, кому они прислуживают.)

Ну, а как, скажите, по-другому относиться к эпизоду, когда, по описанию Тэлботта, Козырев весной 1996-го принялся умолять американского госсекретаря Уоррена Кристофера организовать ему совместную фотографию с Клинтоном в знаменитом Овальном зале. Козырев уверял, что такая карточка поднимет его престиж в глазах Ельцина и будет служить своего рода охранной грамотой.

В ответ же - Тэлботт, по поручению Кристофера, предложил российскому министру совершенно унизительную сделку:

«Я сказал ему [Козыреву], что он увидит президента только и исключительно в том случае, если он подтвердит Крису [Кристоферу Уоррену] план, который мы подготовили».

Упомянутый план - есть не что иное, как план расширения НАТО на Восток. Самое поразительное, что Козырев на подобное унижение согласился, «прибыл в Вашингтон, сказал все правильные слова Крису, заработал короткую поездку на лимузине на Пенсильвания-авеню, 1600 для встречи с Клинтоном».

Вот так, за вялое рукопожатие американского президента, глава российского МИДа продавал наши стратегические интересы…

При этом, совершая очередную уступку, Козырев неизменно жаловался старшим товарищам, сколь трудно и сложно ему приходится; кругом - сплошь национал-коммунистическая шпана, бряцающая оружием

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

2

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату