– Это неправильно. Вы не правы, профессор. Я это знаю.
Я поднял руку, но шушуканье затихло не сразу. Когда наконец все успокоились, я улыбнулся, решив не думать о Брайане Тидроу, и передернул плечами. Да пусть он катится к черту! – решил я. Я не желал снова оказывать ему услугу просто потому, что, в конце концов, он по глупости – возможно, он называл это «доблестью» – пошел и сделал это.
– Что вы знаете, мистер Хайрайт?
– Мне известно, что карнавал состоялся в тысяча девятьсот двадцать шестом году. Он был на пустоши у станции Галф, где сейчас городская окраина.
– Откуда вам это известно?
– Мы проходили это в школе. Были газетные публикации. Первоисточники. – Он бросил взгляд в мою сторону, желая узнать, не захочу ли я прервать его, и затем продолжил: – Пропавший скот. Видели, как какой-то человек в черном одеянии бродил в округе, прячась в кустах. Трое чуть не умерли от страха, включая полицейского, отправленного расследовать это жуткое дело.
– А еще один раз – в сорок третьем, – сказал я в неожиданно притихшей аудитории. Льдистый вечерний сумрак лился в окна, просачиваясь в углы, точно подступавшее наводнение. – Тот случай был явным примером дурного вкуса. Рассказывали, что там бродили несколько десятков человек, наряженных утопленниками в военной форме. Ужасное испытание для родителей проходящих службу моряков. В семьдесят восьмом произошло целых три так называемых «карнавала мистера Дарка», о которых шел слух по всему городу, хотя два из них были устроены для малышей, а третий завершился всеобщей пляской. Я не говорю, что никто никогда не называл свои представления на Хэллоуин «Карнавалом мистера Дарка». Но что касается существования легендарного, скрытого под завесой тайны Карнавала – Завершения Всех Карнавалов… – Я махнул рукой, улыбнулся и вздохнул, вместо того чтобы закончить фразу. – Дело в том, что каждый год мы возводим шатры Страха, берем детей и отправляемся, чтобы обойти как можно больше таких палаток на нашей маленькой городской ярмарке в надежде пережить небывалый ужас. Этот шатер заставит нас всех содрогнуться, сотрет в пыль наши стучащие от страха зубы и выбросит нас с другой стороны, трясущихся, хихикающих и невредимых. Карнавал мистера Дарка, о котором нам рассказывали всю нашу жизнь, должно быть, находится где-то там, на какой-нибудь неизвестной улице, в каком-то никому не известном углу.
Следующие пятнадцать минут студенты засыпали меня вопросами о наиболее конкретных сторонах этого мифа – о билетах, которые можно было получить или найти где-нибудь, о постоянно меняющемся местоположении Карнавала и слухах про тех, кто умер от страха. В последние годы я чаще всего позволял этой части затянуться настолько долго, насколько этого хотелось участникам, потому что мне нравилось слушать варианты легенды, а студентам доставляло удовольствие их опровергать. Но в этот год, ощущая нарастающее раздражение оттого, что Робин не вплыла снова в двери со словами, что нашла Кейт, я реализовал свои планы по разрушению мифа буквально за пару минут.
– Сколько неизвестных уголков на самом деле существует в городе площадью меньше одиннадцати миль и простоявшем на этом месте сто сорок пять лет? Сколько новых местечек может появиться в нем? Если билеты оказываются найденными или розданными, кто их прячет или раздает? С учетом всех искусных иллюзий, приписываемых мистеру Дарку, где находятся работники его аттракциона?
В конце концов Трис снова задала самый главный вопрос:
– А этот мистер Дарк, он все-таки существовал?
– О да, – произнес я еще тише и спокойнее, отчего вся группа вновь притихла. – Словом, хотя бы с учетом того, почему вся эта история связана именно с ним…
Конечно же, как раз в это мгновение Робин Миллс наконец вернулась. Как банально, подумал я, что прощальному жесту Брайана Тидроу было суждено испортить мой любимый момент учебного года. Единственное, что могло хотя бы немного с ним соперничать, – это день, когда я отправлялся на семинар для дипломников и, разложив карту продвижения скота на пастбища поверх другой, показывавшей кривую уменьшения количества буйволов, доказывал, что, несмотря на все усилия приблизительных подсчетов, именно сибирская язва свела на нет почти все их поголовье. Белые ковбои здесь ни при чем.
За окном серые полосы снега начинали ползти по земле, точно кромка огромного ковра. Тяжелые тучи висели низко, и первый безошибочно зимний ветер ворчал и завывал под окнами. Я подумал о Кейт и забыл о своей злости, забыл о своем учительстве и пристрастии к Хэллоуину. Все во мне заныло.
– Прошу прошения, господа студенты, – сказал я, – на гуманитарном отделении кадровый кризис, и я должен немедленно быть там Поэтому мы продолжим наше обсуждение в понедельник.
– А как же мистер Дарк? – протянул Роберт Хайрайт почти рассерженно.
Я не стал его винить. Мой курс более десяти лет был самым популярным из факультативов для студентов начальных курсов, в первую очередь из-за этой лекции, которую я ежегодно читал учащимся именно в этот день.
Я начал складывать записи, которыми так и не воспользовался, в свой рюкзак, увидел, как ссутулился за столом Роберт Хайрайт, когда Трис встала перед ним.
– Кто знает, – сказал я, расслышав, как Робин Миллс возбужденно постукивает шариковой ручкой по дверному косяку аудитории, – может быть, один из вас сегодня обнаружит полоску бумаги, приколотую к стволу дерева, и, не веря своим глазам, уставится на нее. И вы найдете настоящего мистера Дарка. А в понедельник сможете рассказать мне, что я ошибался все эти годы. Я вас вижу, мисс Миллс.
– Простите, профессор, – расслышал я ее слова, – я машинально.
– Будут какие-нибудь рекомендации? – спросила Трис, когда в группе начали отмечать присутствующих. Она перегнулась через мой стол, слишком близко ко мне. По привычке.
– Относительно чего, мисс Корвин? – Я продолжил убирать со стола бумаги, стараясь ненароком не коснуться рукой ее свитера.
– Какие-нибудь аттракционы ужасов, которые нам бы не стоило пропустить? Особенно замечательные улицы? Я слышала, в реку собираются запустить надувных монстров.
Озадаченный, я поднял на нее глаза и почувствовал, что и сам тону в этих уж чересчур голубых глазах.
– Этого никто не делал уже многие годы, – сказал я, и остатки моего гнева утонули в печали, но ни то ни другое не предназначалось Брайану Тидроу. У других людей были Рождество или День благодарения и были семьи. Для меня же существовал Хэллоуин и эти ребята. В этот год у меня не будет ни того ни другого. – Вот вы мне и расскажете.
– Расскажу, – сказала она, – спасибо за отличную лекцию.
Несколько мгновений спустя их уже не было, и вся энергия аудитории ушла вместе с ними, а я стал просто еще одним академическим призраком, с кожей, которая приобрела болезненный флюоресцирующий отблеск, с волосами, поблекшими от меловой пыли и спертого воздуха. Мне хотелось увидеться с Кейт. Мне хотелось помочь ей справиться со всем этим. В первый раз за всю жизнь мне захотелось, чтобы Хэллоуин уже миновал.
– Где она? – спросил я Робин Миллс.
– У вас, – отозвалась она, и в ее голосе не было и тени оскорбительной интонации, которую она могла бы при случае добавить к этому утверждению, – она звонила оттуда. Кажется, профессор, это она его и нашла.
– Чертов Брайан, – выругался я, – да чтоб он провалился!
Я двинулся мимо Робин. На лице ее начал отражаться шок – видимо, судебные и деловые справочники для секретарей рекомендуют в отношении таких ремарок и ситуаций именно эту эмоцию.
Но затем она произнесла:
– Передайте Кейт, что мы все о ней думаем. Скажите ей, чтобы зашла ко мне в понедельник или когда сама захочет.
Я обернулся, улыбнулся ей – и понял, что проработал рядом с этим человеком, если даже не непосредственно рядом, четырнадцать лет и что пора бы мне себя перебороть.
– Обязательно передам, – ответил я, – спасибо.
Несколькими мгновениями позже я неторопливо шел по кампусу сквозь сгущающийся сумрак. В кронах деревьев бумажные фигурки скелетов плясали и кружились на холодном ветру. До моего слуха доносились веселые крики со стороны домиков студенческого братства в южной части кампуса и торопливые шаги
