– при этом говорил, что это ему досталось от бабушки. Мэгги поклялась, что сохранит свою половину навечно, и взяла с Шики такое же обещание. Он сохранил, хотя не столько из-за клятвы, сколько из-за необычайной полосы везения, наступившей вскоре после расставания.
Уходя «навстречу великим приключениям», как это назвал Джимми, Шики собирался вернуться. Ведь собирался же? Он какое-то время звонил, посылал открытки. Ну не меньше двух. «Великое приключение» оказалось долгой поездкой по дорогам ради конвертирования грузовика липовой доисторической индейской керамики («возраст – пять веков, из кургана Спиро в Оклахоме») в твердую валюту. Коллекционеры рвали товар из рук – на этот раз подделка была мастерской, все документы в порядке, и прибыль оказалась существенной. Продав последний артефакт, Шики собирался триумфально вернуться в Нэшвиль, но заехал в Вегас – отпраздновать. Его выдоили насухо за двадцать два часа. Но индейский счастливый талисман выручил: еще до полуночи Шики встретил падшего священника с дюжиной упаковок святой воды, на каждой – вполне убедительная печать Ватикана. Продав каждую бутылку за приличные бабки, он снова напал на жилу, опять деньги – опять все продул. Следующая остановка: Арказнас, участие в атомных грязевых ваннах в Хот-Спрингс. Через год он вернулся в Нэшвиль, нашел телефон Мэгги, позвонил. Мэгги не было.
Значит, она погибла в наводнении. Унесло на ветвях дуба, а она играла на скрипке. Подходило. У Мэгги слабость была к деревьям. Наверняка Джимми тоже был зачат на дереве, огромном буке – если память Шики не изменяла. Он чуть не сломал шею, когда свалился в одном из самых чудесных пароксизмов любви – и сломал бы, кабы дело было не в июне и кусты внизу не были в густой листве.
– …уехал на запад, чтобы… – продолжал Джимми рассказывать Шики свою жизнь. Он говорил о путешествиях, протестах, о том, что нигде не мог стать совсем своим, о недавнем возвращении в Гатлинбург, на ферму дедули, и о теперешней борьбе за высушенного своего предка.
Шики отвечал взаимностью, но говорил общие слова. Рассказал, что был фокусником и промоутером, потом основал Храм Света «как маяк для духовно обделенных, убежище одиноких душ, надеющихся на восхождение к ангелам из сей юдоли слез». Как сварливая жена продала его мальчика Гудини на щенячью ферму и как безжалостные кредиторы выгнали его из города.
– Мой план таков: как только я достану несколько памятных вещиц из «Маяка» – убраться отсюда навсегда. Я читал про остров в Тихом океане, где туземцы вроде как нетронуты современной цивилизацией. Они там как Адамы с Евами – вроде тех людей, которых рисовал этот француз на Таити. Да вот хотя бы: они поклоняются самолетам, которые летают с Гуама в Японию или куда там в пяти милях у них над головой.
И японцы, и союзники это место проглядели во время Второй мировой – или почти проглядели. Как-то американский «С-47», набитый припасами, предназначенными для другого острова, был сбит над океаном. Экипаж выпрыгнул с парашютом, и всех подобрали моряки, но пилот сумел дотянуть до этого острова и совершить вынужденную посадку. Здесь он жил как король почти целый год, ожидая, пока за ним приплывут. Ага, как же. В конце концов он уплыл сам на парусном каноэ с аутригером и обещал вернуться. Его подобрал какой-то корабль и отправил на материк. В мире об острове забыли, но туземцы создали торговую сеть для товаров, которые нашли в самолет и возвели святилище в честь «великой небесной птицы». Он, приносят туда жертвы в виде фруктов и натурального жемчуга размером с хорошую таблетку и все еще разговаривают на остатках пиджин-инглиша. Круто, да?
Я, понимаешь, сначала думал самолет зафрахтовать. Установить там колонки, чтобы сперва пролететь достаточно низко и пусть «Стоунз» поревут как следует – встряхнуть народ. А потом являюсь я вот с этим песиком, с чемоданом фокусника и кучей безделушек. Я бы нанял какую-нибудь перевозящую копру шхуну, чтобы забрали меня через год. И мог бы жить как король, иметь травяную хижину, полную жемчужин, как денежная комната у Скруджа Мак-Дака. Я думаю…
Его прервали крики возле самой пасти кита.
– Надо бы посмотреть, что они там делают, – сказал Джимми. – А меня еще малость качает. Не полезете ли в дыхало?
Через двадцать секунд Шики снова нырнул во внутренность кита.
– Бегут в Зал Мумии, но, судя по тому, что говорят, они не могут найти Фене… мумию. Они тут лазают, как солдаты-муравьи, повсюду его ищут.
– Что значит – не могут найти? – Джимми вскочил, но малость поторопился – ему пришлось взяться за лестницу, чтобы не упасть. – Он там был, я его видел.
– Я тебе говорю, что слышал. Этот здоровенный, который дал тебе по голове, приказал им все обыскать. Целая группа только что полезла в Ковчег. – Шики осклабился. – Надеюсь, хоть один нагнется рядом с этим похотливым козлом.
– Козлом?
– Чуть не стал моим бойфрендом. Я…
Он осекся, когда донесся далекий, но пронзительный визг:
– Неееет! Это моя мумия! Уберите руки!
– Похоже, «светляки» нашли твоего предка, – сказал Шики и, как любопытная луговая собачка, высунул голову из дыхала – посмотреть, у кого теперь Фенстер.
60
С момента своего скромного начала Музей Библии Живой вырос в приманку класса А, предлагая целый ассортимент чудес всякому, кто готов заплатить за вход. Для энтузиастов Ветхого Завета были здесь Авраамы, Исааки и Илии, вполне как живые, если верить надписям – вплоть до цвета волос и глаз. Для идолопоклонников – золотой телец, точно такой же, как изваял Чарльтон Хестон для «Десяти заповедей»; для извращенцев – постановка казней египетских с убедительной сценической кровью, нарывами, саранчой, мухами и лягушками, для игроков – «Патриархи Бытия: угадай наш возраст» и для скучающих детишек – игра «Найти в камышах младенца Моисея».
Посетители всходили по зигзагу входного пандуса и попадали на средний уровень с внушительным воссозданием Вавилонской башни – пирамидального зиккурата. Внутри за входной дверью и за Порталом Свободной Воли открывалось несколько возможностей. Одна дверь вела к Лифту Восхождения, поднимающегося на вершину пирамиды и в Небо, в том числе в лавку сувениров «Для тех, кто достиг». Лавка ломилась от модельной одежды, фирменного хрусталя и «Лучшего от Шарпер-имидж». Вторая дверь вела в казавшийся бесконечным «Путь в Чистилище» и в крутой «Спуск в Ад» в глубоком подвале, а третья открывалась на зрелищный Зал Бытия, где разместились самые популярные экспонаты музея: Кит Ионы, резервуар «Сорок дней и сорок ночей Потопа» с Ноевым Ковчегом, плавающим посередине, и лазерное шоу
