сцену Апокалипсиса. Добавим несколько воющих погибших душ, четырех зломогучих конников, дыма и огня, немножко спецэффектов, и зрелище получится первоклассное.
– Ну, хватит про Библию, – сказал Младший. – Что будет с нашим настоящим бизнесом?
– Ты о финансах беспокоишься? О ссудах от ребят с севера, сынок? Чтобы они не стали действовать грубо, как они умеют? Ну, я немного их умаслил… и знаешь что? Они тоже видят будущее в Библии!
– Подумаешь.
– Мы договорились… они согласились списать ссуду в обмен на пятьдесят один процент музея. Они вкладывают деньги в реставрацию
– Да понятно, – сказал Младший. – А мы как же? Угоны, все такое прочее – настоящее дело.
– Есть и еще хорошие новости. В рамках договора с нашими новыми партнерами они берут на себя угоны, лавки сбыта горячих товаров, акульи ссуды – все это. Мы теперь от всего этого свободны как ветер. Помадка, мокасины, оптовая торговля мясом и Библия Живая – вот теперь наш хлеб с маслом. Правда, отлично?
– Все это барахло! – сплюнул Младший.
– Тогда… – Персик не казался столь разочарован, как Младший. – Это значит, мы будем работать, типа, в магазине помадки?
– Нет и нет! – ответил Траут. – Посмотрите в этих мешках с одеждой.
– Меховые куртки! – сказал Младший в предвкушении. – Остались от угона в Эшвиле.
Он допрыгал до крюка, торчащего в двери, и открыл первый мешок. Там были не меха, но вышитая золотом по подолу юбка цвета кофе с молоком и блузка ей под пару. Во втором мешке был такой же наряд, только нежно-голубой. В третьем – розовый.
– Это что за фигня?
– Наш охранник из музея выбыл из строя, у него перелом, – ответил Траут. – Одного оказалось явно недостаточно.
И вы – наша новая охрана. Герои Ветхого Завета, а это – ваша униформа. Сандалии в тех коробках – там распухшим пальцам будет свободно. Давайте, мальчики, примеряйте.
Улыбка Хорейса Дакхауза ничего хорошего не обещала.
– Садитесь, пожалуйста, – предложил он Платону Скоупсу.
Скоупс сел.
– У меня есть хорошая новость и плохая новость. Что вы хотели бы услышать раньше?
Скоупс стиснул подлокотник кресла. Перед директором лежал блокнот, исписанный – как видно было Скоупсу вверх ногами – именем «Мария» и нумерацией. № 2 повторялся снова и снова по всей странице. Он не мог понять, что это значит, и потому сказал:
– Наверное, хорошую.
– Отлично. Та неприятная известность, которую вы нам заработали этой своей мумией, дала свои плоды. Знакомы вы с Терренсом Хамади?
Скоупс покачал головой.
– Вам следовало бы больше уделять внимания крючкам для пуговиц и меньше – всяким сушеным кадаврам. Терренс Хамади – владелец седьмой по величине коллекции крючков для пуговиц в Северной Америке. Он собирал ее годами и боится, что его наследники объявят его недееспособным, а коллекцию распродадут. – Улыбка стала шире. – Вы улавливаете, к чему все это?
Скоупс снова покачал головой.
– Хамади передает свою коллекцию в дар
– Мои поздравления, – скучным голосом сказал Скоупс. – А плохая новость?
– К сожалению, Хамади не дает на содержание коллекции ни цента. Непомерная нагрузка на наш бюджет. Так что… – Дакхауз вытянул руки, приподнял плечи, повернув ладони вверх жестом типа «А что я могу поделать?» – Так что вы без работы.
Скоупс ничего не успел ответить, как Дакхауз добавил:
– Я все равно вас уволил бы после того, как вы нас поставили в такое нелепое положение. Вот… – Он толкнул через стол конверт. – Чек на вашу недельную зарплату. Жаль, что все так кончилось, молодой человек, но я же предупреждал вас? Я говорил: четко выберите свои приоритеты. Забудьте пещеры и мумии. Но вы…
Скоупс смял конверт в руке:
– У меня тоже есть новости. – По его лицу расплылась почти оргиастическая улыбка. – После того как в «Нейшнл джеографик» меня встретили как совершенно незнакомого, будто никогда ни обо мне, ни о докторе Финкельштейне не слышали, а мумия была уже уничтожена… эти элитисты чертовы, «мы-лучше-тебя»…
Приступ ярости миновал так же быстро, как накатил:
– Мне позвонили – угадайте, откуда? Из журнала «Хастлер»! «Хастлер», понимаете? Огромный тираж, подписка, розница…
