– Небеса ведь такие огромные, что для них десять миль на земле? Бог оттуда такой разницы и не заметил, наверное.
– Глупости! Тут сказано, что мумия весит всего двадцать семь фунтов. А Князь должен был весить… ну, сто шестьдесят?
Джинджер поджала губы и ответила, глядя ясными глазами:
– Душа ведь тоже что-то должна весить.
Пэтч поскреб подбородок.
– Наверное, да. Но ведь мумию нашли в пещере.
У Джинджер глаза округлились.
– В
– Э-гм…
– Это он, я знаю.
– Да… с этим надо разобраться. – Пэтч откинулся на троне, закрыв глаза и сцепив руки, что-то стал про себя бормотать. Через полминуты он сам себе кивнул и открыл глаза. – Я думаю, – обратился он к Джинджер, – нам следует увидеть эту мумию во плоти. Как называется этот музей?
26
У миссис Бинкль, Привратницы Храма Света, вид был обеспокоенный.
– Простите, сэр, – обратилась она к Посланцу, – но там какие-то… гм… люди хотят вас видеть.
Преподобный Пэтч положил Библию на стол.
– Приведите их сюда. Мы уже готовы спасать души, верно, Джинджер?
Джинджер устроилась на троне, свернувшись клубком, и разгадывала кроссворд. Она кивнула.
Через две минуты вошли двенадцать мужчин с длинными клочковатыми бородами и лохматыми волосами ниже плеч, все в комбинезонах и тяжелых ботинках. За ними следовали десять крепко сбитых женщин с волосами, упрятанными под чепчики, а еще – не менее четырех дюжин детей разных возрастов, таких же ширококостных и с такими же неухоженными волосами. У всех от природы покатые плечи и выпученные глаза.
– Я – Голиаф Джонс, – сказал самый крупный мужчина – очевидно, главный. В руке на уровне пояса он комкал кепку почтальона; глаза его были почти на уровне глаз Джинджер и Пэтча, сидящих на помосте высотой в четыре фута.
Джинджер слезла с трона и встала за ним, схватившись за спинку.
Пэтч напрягся. Он неловко перевел дыхание, возвел глаза к небу для храбрости, потом ответил:
– Добро пожаловать, мистер Джонс. – Я преподобный Крили Пэтч, тот, кого Бог назначил Своим Посланцем, а вот… женщина, выйди из-за трона! – вот Джинджер Родджерс, Его Свидетель.
– Мы слышали, – сказал Джонс. Он кивнул куда-то себе за правое плечо. – Вот это Леви Джонс и его жена Бетали Джонс и дети их, Сэмюэл, Ренди Рей, Джинни Лу и Марк Джонс. Это Люк Джонс и его жена Рут Джонс, и их дети, Мэтью, Эзра и Бонни Джонс. Это Эфраим Джонс и его…
Пэтч и Джинджер переглянулись, и глаза у них остекленели, пока шло представление.
– Мы, – заявил Голиаф Джонс и повел рукой, включая в это «мы» всех своих спутников, – клан Джонсов. Все мы прочли о Вознесении и приехали из Техаса. Мы жили там в Джонстауне. Когда мы услышали, что этот ваш Князь вознесся, мы продали все, что у нас было, купили подержанный школьный автобус и… вот мы здесь.
– Рад за вас. Вы готовы принять спасение?
– А мы уже его приняли. Много раз. Все мы. И дети тоже. Что нам нужно – это Вознесение. Мы останемся до тех пор, пока оно не случится.
– Я скажу миссис Бинкль, чтобы порекомендовала вам в городе мотели.
– Мы лучше здесь останемся, если можно.
Пэтч резко выпрямился:
– Здесь? В святилище?
– Мы думали – там, – Джонс показал кепкой, – возле здания. У нас с собой палатки и все, что нужно. Мы, мужчины, можем охотиться, а женщины – собирать растения. Детей мы держим в строгости, так что неприятностей от них не будет.
– Полагаю, – сказал Пэтч, – что это можно. Удобствами можете пользоваться внутри.
– Чем?
– Туалетами.
– А! – Джонс обернулся к своему клану. – Он говорит, что мы можем остаться, а в сортир ходить сюда.
Тут же над извивающимися телами поднялось с полдюжины детских рук, подтверждая, что предложение удобств было совсем не преждевременным. Джинджер показала в боковой коридор, и Джонс шуганул детишек туда.
– Когда? – спросил он у Пэтча.
