выпрямился во весь рост, оказавшись чуть выше Мэлина.
- Они используют тебя!
- И что же? Моя мама создала тебя и родила меня, чтобы использовать, разве не так? Но на нее ты не сердишься. Вся моя свобода, о которой ты так много говоришь, это свобода выбирать, кому служить.
- Неправда! Твоя мать любит тебя.
- Я знаю. Тебя она тоже любит. Но это ничего не меняет, - Ларион отвернулся к окну, не желая продолжать разговор.
- Он прав, - тихим, безжизненным голосом произнесла Далара, - это ничего не меняет. Я создала своего сына, и его отца, и тебя - всех вас. Гналась за своей мечтой, не думая, чем вы будете расплачиваться. Я предала его задолго до рождения, и теперь он убивает себя от отчаянья.
Мэлину захотелось схватить ее за плечи и как следует встряхнуть:
- Просто так приплод рожают только кошки. Людям свойственно возлагать на потомство надежды. Лорд растит из сына правителя, крестьянин - работника, мастер - подмастерье. Вся разница только в том, что у тебя был способ обеспечить исполнение этих надежд, а простым смертным приходится действовать наугад. Что вырастет, то вырастет, кому повезет, а кому нет. Уж позволь мне самому решать, кто меня предал и ради чего, и хочу ли быть тем, кем являюсь. И то же самое позволь своему сыну.
- Он уже решил.
- Он решил! - Мэлин всплеснул руками. - Мальчишке еще десяти лет не исполнилось, и он уже решил! Ты думаешь, что если он вымахал за одну ночь, то и ума в голове прибавилось?
Далара нахмурилась, а Мэлин продолжал, уже спокойно:
- Ларион - ребенок. Семеро собираются использовать его, а ты отошла в сторону и каешься в старых грехах, вместо того, чтобы защитить своего сына.
- Но что я могу сделать?! - В отчаянии выкрикнула измученная женщина.
- А это уже другой вопрос, и ответа я на него пока что не знаю. Поживем - увидим. Но чтобы ни случилось, я стану за его спиной. Да, кстати, твоя прабабка жива и думаю, что здорова, чего не скажешь про вашего короля, а я опять вернулся, и на этот раз не буду тратить время на глупости. Иди сюда.
Он притянул эльфийку к себе, уткнулся подбородком в ее макушку, и с горечью заметил, что в разноцветных прядях прибавилось серебра. Закрыл глаза, с жадностью вдохнув знакомый, чуть горьковатый запах ее духов, положил руки на спину, начал разминать неспешно закаменевшие плечи, а потом потянул вниз, на старый, выцветший, но по-прежнему мягкий кавднийский ковер.
Танкерд Маллар, граф Вонварда, годился графу Инваноса в отцы, а то и в деды. Сухой жилистый старик не скрывал своего раздражения и сердито выговаривал Эльвину, которого помнил еще младенцем на руках у матери:
- И чего только зря время тратим, а? Знал бы, что на пустую болтовню зовешь, не приехал бы. Ишь! В- е-е-е-рность, прися-я-я-га, импе-е-е-ерия! - Ядовито передразнил он молодого графа, - где та верность и присяга были, когда покойник, чтоб ему на том свете песок пятки поджарил, Вильена добивал?
Эльвин сжал губы, но сдержался и не стал напоминать, что дружина графа Вонварда участвовала в этом самом 'добивании' наравне с прочими. Почему-то при живом Элиане Танкерду и в голову не пришло нарушить присягу. Зато теперь, как кот сдох - у мышей танцы. Он обернулся за поддержкой к графу Айна, но и тот лишь покачал головой, заметив рассудительно:
- Какая присяга? Кому? Я этому принцу, за одну ночь выросшему, не присягал и присягать не собираюсь. Даже если он и в самом деле сын Элиана, то я и знать не хочу, какой черной магией его закляли. А если это самозванец, то тем более! Это что до присяги, верности и прочих красивых слов. А по сути, ты же сам все понимаешь. Мы с Кавдном не граничим, до нас не доберутся, а с варварами сотни лет сами управлялись и дальше управимся. Надоело платить подати и отправлять своих людей умирать Аред знает куда.
Если раньше империя имела какой-то смысл, то теперь - сплошные убытки. Когда ты в последний раз хоть помощь из столицы видел? Вот то-то. А налоги платишь каждый год. Свои крестьяне голодают, а мы кормим бездельников в Суреме! Ты как знаешь, а с меня хватит. Да и тебе советую подумать хорошенько, с тебя ведь не только за Инванос, но и за Виастро спрос. Думаешь, сын Вильена обрадуется, что ты от его имени наследнику убийцы присягнул?
Эльвин попробовал еще раз, уже понимая, что бесполезно - соседи не станут слушать:
- Обстоятельства изменились, милорды. Кавдн доберется до нас куда быстрее, чем вы думаете, мы не сможем воевать на две стороны. Это первое. Второе: чем вы собираетесь воевать? Ручные бомбарды есть уже даже у варваров. Отливать их дорого и долго, нужен металл, нужны мастера, нужно делать свой огненный порошок. Мечи можно было ковать в любой кузне, бомбарды придется покупать на стороне, если найдется продавец. И это оружие совершенствуется с каждым годом. Мы будем обречены воевать старыми образцами против новых разрушительных орудий.
Графы переглянулись между собой: несмотря на то, что болезненный книжник ни разу не участвовал в бою, Эльвин пользовался уважением пограничных лордов. Ведь даже самые его безумные на первый взгляд идеи оборачивались к всеобщей пользе: с черной потницей он своими прививками справился, а сколько копий переломали, пока спорили! И засуха его землям не страшна, а ведь все вокруг со смеху покатывались, пока он казну на земельные работы опустошал. Первый год смеялись, а на второй сами рыть принялись, да еще за советом приходили. Но то дела мирные и книжные, в этом молодой граф разбирается, а вот как и с кем воевать, откуда ему знать, если он меча в руках не держал толком?
Танкерд вздохнул, и уже мягче, без насмешки попытался объяснить Эльвину, раз уж тот рогом уперся:
- Вот ты говоришь: бомбарды новые, железа не хватит, да все такое прочее. А откуда это все пошло? От короля да от Тейвора, будто мало он нам крови еще при Энриссе-покойнице попортил! Вот и сейчас, на что железо уходит? Думаешь, на наши нужды? Да как бы не так! Тейвор задумал железный корабль сделать, - старик не удержался и фыркнул, уж на что не моряк, и то понимал, что с тем же успехом можно металл просто в воду побросать, чушками, - вся добыча с рудников за последний год ушла на его безумства! Будем свободны, все, что наше - нам и останется, пусть мало, но никто не заберет.
Граф Айна согласно кивнул:
- Элиана больше нет, это безумие быстро закончится. В Кавдне не дурак на троне сидит, зачем ему опустошать казну на эту безумную гонку? О твоих хваленых бомбардах через год-два никто и не вспомнит. Хватит погонять дохлую лошадь, Эльвин. Уж не знаю, чем тебе Чанг голову заморочил, но империи больше нет.
Ему возразил спокойный, негромкий голос, в котором отчетливо слышалась скука:
- Вы ошибаетесь, - высокая фигура в алой, слепящей глаза робе, соткалась из пустоты во главе стола, - империя есть. А у империи есть законы, обычаи и традиции, чем она и сильна. И одна из этих традиций - выжигать бунтующие провинции дотла.
Эльвин сидел на своем месте, опустив голову. Танкерд, опомнившись от первого испуга, вгляделся в лицо говорящего:
- Да это же Мэлин! Подумать только! Живой! - Лицо старого графа скривила досада: столько хороших людей умерли, а эта тварь живет и радуется! Да еще и Эльвин с ним спутался, вот уж никогда бы не подумал, хотя после того, что случилось с Вильеном… недаром ведь слухи ходили, что граф Инваноса донес на друга. Танкерд тогда не поверил, но сейчас, посмотрев на спрятавшего лицо Эльвина, впервые подумал, что может, не так те слухи и ошибались.
А Мэлин издевательски кивнул:
- Магистры Дейкар обычно меняют имена, вступив в орден, но я сохранил свое, что поделаешь - с возрастом становишься сентиментальным.
- Да какой ты Дейкар, щенок! - Взорвался старик, а граф Айна торопливо ухватил его за руку, пытаясь
