Крах

как сложится ситуация.

О-Маки. В самом деле?

Кэнскэ. Мне это стало известно от одного моего старого друга, администратора в маклерской конторе. У меня нет оснований ему не верить.

О-Маки. Поступайте по своему усмотрению, я думаю, все будет в порядке… Спешки никакой нет, так что…

Кэнскэ. Ага, понял.

О-Маки. Если со временем сможете получить за них хорошую цену, я вас отблагодарю.

Кэнскэ. Ну что вы, зачем, я не нуждаюсь ни в какой благодарности. Да, госпожа, я недавно в гостинице видел Тоёдзи-сана…

О-Маки. Тоёдзи?!.. Приезжал небось клянчить деньги?

Кэнскэ. И деньги тоже, но, кроме того, он задал мне трудную задачу.

О-Маки. Это еще какую?

Кэнскэ. «Ты, наверное, спрятал портфель отца», – заявил он и не хотел слушать никаких возражений. Все расспрашивал о той ночи, когда у хозяина случился удар… «Не может быть, – говорил он, – чтобы отец приехал сюда без портфеля. Ты сговорился с матерью и обделал это дельце».

О-Маки (изменившись в лице). Как это он пронюхал? А об акциях он тоже упоминал?

Кэнскэ. Нет, об акциях ему, видимо, ничего не известно. Но, похоже, он что-то подозревает. Помните, госпожа, в ту ночь вы мне звонили и Тоёдзи-сан, узнав об этом…

О-Маки. Так… Ну ладно. Это не важно. Что бы он ни говорил, все отрицайте.

Кэнскэ. Само собой.

О-Маки. Ну что за человек! Всегда какие-то гадости на уме… (Встает.) Как бы там ни было, деньги на гостиницу я вам дам. Тетушка приехала очень кстати.

Кэнскэ. Ах вот как? Тогда немедленно и приступим… Зарегистрировать купчую сегодня вряд ли удастся, но в ближайшие дни мы все оформим.

О-Маки. Спасибо. Сколько я вам хлопот доставила!

Кэнскэ. Ну что вы! При одной мысли, что я – хозяин гостиницы, хотя бы лишь номинально, сердце от радости готово выскочить из груди.

О-Маки (смеется). Итак…

Оба направляются к двери. Входит горничная.

Горничная. Госпожа…

О-Маки. Да?… Что это ты влетаешь как угорелая?…

Горничная. К вам гостья…

О-Маки. Кто такая?

Горничная. Говорит, ее зовут О-Иси-сан.

О-Маки. О-Иси? (Переглядывается с Кэнскэ, качает головой.) Какая она из себя? Молодая?

Горничная. Нет, как ваша тетушка… Полная.

Кэнскэ. Пожалуй, это та самая…

О-Маки. Скажи, что я занята и, к сожалению, не могу ее принять.

Горничная. Слушаюсь. (Идет к двери.)

О-Маки. Впрочем, подожди… Проводи ее в столовую… Ничего страшного… Скажи прислуге, чтобы приготовила чай. Уже время…

Горничная уходит.

Она раза два писала мне, но я не ответила.

Кэнскэ. Что-нибудь насчет денег?

О-Маки. Да, жаловалась, что дочь все время болеет и ей туго приходится…

Кэнскэ. Говорят, ее дочь опять служит в чайном домике «Вакатакэ».

О-Маки. Возможно. Что бы там ни было, давайте покончим с нашим делом.

Кадзуо (входит; он сильно постарел, вид замученный). Ну что, я смотрю, сборы почти закончены. (К Кэнскэ.) О, кого я вижу! Помочь пришел?

Кэнскэ. Добро пожаловать. Давно мы с вами не встречались.

Кадзуо. Да, действительно… Дела у тебя, как видно, идут неплохо.

Кэнскэ. Шутить изволите…

Кадзуо. Матушка, кто это там в прихожей?

О-Маки. Какая-то О-Иси.

Кадзуо. Вон оно что. А я подумал, что это за старушка? Видно, притащилась деньги клянчить.

О-Маки. Удивится, наверное, когда увидит, что у нас творится. Выйти к ней, что ли?

Кадзуо (бросив взгляд на гору упакованных вещей). Перевозить будут завтра?

О-Маки. Да, на грузовике, в три ездки. (Делает Кэнскэ знак глазами, что разговор придется отложить, и уходит.)

Кадзуо. А, вот как, в три ездки… Я только что был в приемной главной конторы банка, увидел там справочник с именами деловых людей, открыл наудачу, смотрю – имя Умпэя Фунакоси вычеркнуто.

Прислуга вносит чай и уходит.

Появляется тетушка, вслед за нею Сэцуко, рукава кимоно подвязаны, видно, что она занималась упаковкой вещей.

Тетушка. О, Кадзуо-сан пожаловал?

Кадзуо. Добрый день, тетушка. Вам, я вижу, тоже пришлось потрудиться…

Тетушка. Ради этого и приехала… А ты неважно выглядишь. Переволновался, наверное, из-за нынешних событий?

Кэнскэ. Давно вас не видел, уважаемая тетушка. Очень рад, что вы в добром здравии.

Кадзуо. Это Кэнскэ-сан, помните, служил в фирме Этигоя?

Тетушка. А, вот оно что… Я его не узнала, он стал таким блестящим молодым человеком.

Кэнскэ. Ну что вы… В свое время я доставил вам немало хлопот.

Тетушка. Помню, ты был отличным товарищем для Кадзуо и других ребят, когда вы играли в разные игры. Бывало, приедешь с почтой, бросишь велосипед и целых полдня бьешь баклуши.

Кэнскэ. Не смею спорить…

Тетушка. А теперь какой элегантный! В европейском костюме…

Кэнскэ. Право же…

Кадзуо. Он теперь управляющий в гостинице на горячих источниках Наруго… В той, что раньше принадлежала отцу.

Тетушка. Управляющий?

Кэнскэ. Я всем обязан хозяину…

Кадзуо. Мы и не знали, а, оказывается, Кэнскэ-сан уже давно там администратором.

Тетушка. Да ну?!.. Вот оно что!

Кэнскэ. Да, когда дела вел хозяин, работать было и приятно и интересно.

Кадзуо (к Сэцуко). Я слышал, ты хворала? А теперь как? Поправилась?

Сэцуко. Да… А как твои?

Кадзуо. Все здоровы. Приезжай, поживешь у нас, отдохнешь. Правда, ничего особенно интересного нет…

Тетушка. Сэцу-тян похудела. (Гладит ее по плечам.) Куда девается все, что ты ешь?

Кэнскэ. Вам, наверно, пришлось ухаживать за Тэруко-сан… Бедняжка недолго мучилась…

Тетушка. Да, теперь она рядом с богом, и ей хорошо, нашей девочке…

Кадзуо (указывая на пыльный бумажный сверток, который тетушка держит в руках). Что это у вас, тетя?

Тетушка. Это? Не знаю. Вывалилось из-за картины, когда стали снимать ее со стены.