– У вас есть вопросы, джентльмены? – спросил Фарнсуорт.
Вопросов не возникло, поскольку поверенный не только прекрасно описал то, что выставляется на аукцион, но и рассказал, как этот необычный аукцион будет проводиться.
За закрытыми дверями, с максимально возможным достоинством, в полной тайне.
Но для Майкла это достоинство было иллюзией, притворством. Главное, каков будет результат.
– Очень хорошо, – произнес Фарнсуорт. – Для удобства маркиз согласился на то, чтобы ставки делались в американских долларах, поскольку именно с этой валютой вы, джентльмены, как американцы, знакомы лучше всего.
Услышав, как молоток аукциониста стучит о деревянный блок на столе – Фарнсуорт любил театральные эффекты, – Майкл глубоко вдохнул, закрыл глаза и, сжав кулаки, начал ждать. В эту минуту ему хотелось закрыть аукцион, хотелось объяснить, что все, что здесь происходит, – фарс. Он не хотел расставаться с…
– Можно делать ставки, джентльмены, – подсказал Фарнсуорт, несколько раздраженный тем, что никто не называет свою цену.
На какую-то секунду в комнате воцарилась тишина.
– Тысяча.
– Две.
– Пять.
– Десять.
– Прошу вас, джентльмены, – произнес Фарнсуорт. – Маркиз установил цену не менее ста тысяч за предмет.
Снова наступила тишина, на этот раз надолго. Майкл решил повернуться к гостям, намереваясь пожелать им не держаться за кошелек слишком цепко, но затем решил не вмешиваться, опасаясь, что присутствующие заметят отчаяние в его глазах, поскольку торг шел относительно единственного ценного предмета, оставшегося ему в наследство. Если присутствующие поймут правду, он потеряет свое преимущество.
– Сто тысяч.
– Двести…
– Пятьсот…
– Проклятие! – Майкл не сразу сообразил, что это рычание принадлежит Джеймсу Роузу, поскольку тот подал голос в первый раз. – Один миллион.
Майкл почувствовал себя так, словно получил удар под дых. Боже милосердный! Он надеялся только на половину этой суммы.
– Два миллиона, – проскрежетал кто-то. Колени Майкла ослабли.
– Три…
– Один миллион, – повторил Роуз.
– Это число было превышено, мистер Роуз, – произнес Фарнсуорт. Голос его дрогнул. Дело в том, что поверенный получал пять процентов окончательной суммы, которая должна была достаться Майклу.
– Один миллион, – повторил Роуз, – каждый год, пока моя дочь будет его супругой. Поскольку она скоро достигнет двадцати лет, я считаю, что маркизу следует подумать о более внушительной сумме, которая может ожидать его впоследствии.
Наступила тишина. Фарнсуорт дважды кашлянул, нарушив ее.
– Один миллион в год в текущей заявке. Кто-нибудь желает сделать большую ставку?
– А если она умрет через шесть месяцев, – произнес Джефферс, – он получит всего один миллион. А я желаю заплатить три миллиона, и немедленно.
– Черт побери, Джефферс… – начал Роуз.
– Это имеет смысл, – прервал его Фарнсуорт. – Синица в руках и все такое.
– Ладно. Пять миллионов немедленно и по миллиону в год в последующие пять лет.
Майкл едва держался на ногах от переполнявших его эмоций.
Фарнсуорт прокашлялся.
– У кого-либо будут лучшие предложения?
Майкл услышал негромкий шепот, проклятие и стон, после чего снова наступила тишина.
– Прекрасно, – произнес Фарнсуорт. – Мистер Роуз, вы приобрели своей дочери титулованного английского лорда. – С этими словами поверенный постучал молоточком в последний раз.
Для Майкла звук этого удара был подобен погребальному звону.
– Мои поздравления, сэр, – произнес Фарнсуорт. – Джентльмены, было приятно познакомиться с вами. Мне придется проводить вас из библиотеки, поскольку я уверен, мистер Роуз захочет остаться с маркизом на несколько минут наедине.
Майкл не двинулся с места. Зачем только он в эту минуту отчаяния принял это решение? Он выждал, когда дверь закрылась за его спиной, и повернулся.
Роуз пересел со стула на край стола. Его орлиный взгляд остановился на Майкле. Седеющие волосы
