Уже в середине октября я занес в свой актив первые 100 миль в неделю, но только в ноябре мне удалось совершить первую пробежку по трассе Вайатаруа. Тогда я сначала пробежал четыре мили до дома Артура и оттуда прошел дистанцию за 2 часа 11 минут. Это было время даже лучшее, чем то, что было у меня перед Римом. Кроме того, это была, наверное, первая пробежка на расстояние больше 22 миль.
На следующий день я начал тренировку по кругу, но длилась она всего две недели, и притом я пропускал среды из-за соревнований в клубе.
В первую неделю тренировки по кругу Алан Мак Найт, Джонни Робинсон, спринтер Джон Третен и я наняли автомобиль, чтобы добраться в Охакуну, где должны были проходить соревнования. Никто из нас до отъезда не позаботился о том, чтобы ознакомиться с маршрутом по дорожной карте. Алан вел машину, когда мы проскочили поворот как раз южнее Те Куити. Мы жизнерадостно двигались вперед до тех пор, пока с правой стороны от нас не возникла вода. Откуда, спрашивается, здесь, в середине острова Северный, море? Алан настаивал, что это не море, а большое озеро; он сообщил нам доверительно, что одно такое существует в этих местах. Когда мы сделали другой поворот и стало очевидно, что это не большое озеро, он уже больше не убеждал нас. Мы были в Авакино.
Мы доехали до Мокау, остановились, чтобы поразмыслить о нашем затруднительном положении, и в конце концов обратились к местному шоферу. Он объяснил нам, что если ехать через Охуру и Таупарунуи, то можно сократить путь вдвое. Этот совет вверг нас в кошмарную тряску. Обычно я нахожу, что сидеть за рулем — действенное средство против автомобильной тошноты, но на этот раз я был вынужден четыре раза останавливать машину…
Ничего удивительного не было в том, что мой результат 4.14,7 на твердой школьной дорожке в Охакуне (мы все-таки туда попали) достался мне тяжелым трудом.
В следующую неделю перед марафоном, назначенным на субботу, мне удалось провести лишь два дня тренировки по кругу. Это был первый и последний марафон в моей спортивной практике. Он ежегодно проводился в Оуэйрейке по кольцу улиц вокруг горы Альберта. Я был полон желания показать приличное время, но поскольку я проводил подготовку на трассе Вайатаруа, где было всего 22 мили, у меня были сомнения, сумею ли я пробежать 26 миль.
Иван Китс, который после нескольких лет выступлений на полмили стал ведущим марафонцем (впоследствии он был отобран для Токио), быстро взял лидерство, а я поместился в следующей за ним группе, где были Мюррей, Невилл Скотт, Мерв Хеллиер и другие.
15 миль я чувствовал себя прекрасно, и когда было пройдено 20, я шел четвертым за Китсом, Халбергом и Хеллиером. Помню, я обошол отца Мюррея — Джока, бежавшего в 58 лет так же, как я, свой первый в жизни марафон. Спустя полмили мои ноги сдали, я был вынужден сбавить темп и перейти на ходьбу. В это время Джок на всех парусах проплыл мимо меня. Его лицо светилось от радости. Позднее он говорил мне, что в его запоздалой спортивной практике одним из самых волнующих событий был момент, когда он обошел олимпийского чемпиона.
Оставалось бежать четыре мили. Я снова сумел перейти на бег и двигался без перерывов вплоть до ближайшего питательного пункта. Здесь я остановился и долго утолял свою жажду. Мимо меня пробежало несколько спортсменов. Я продолжал этот душераздирающий бег, все более перемещаясь в хвост забега. Когда были пройдены 24 мили, я почувствовал, что ноги уже больше не могут нести меня. Я остановился и сел на обочине. Каким-то образом во время этой передышки у меня появились новые силы. Я решил не поддаваться.
В конце концов я финишировал и показал 2 часа 41 минуту. Принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, я считаю этот результат вполне хорошим.
В порыве энтузиазма я согласился выступать в этот же день за команду Оуэйрейка в крикет. Это доставило мне несколько часов терзании. Я хромал вокруг поля на стертых ступнях и с ноющими ногами.
От утренних усилий я видел еще смутно, и, когда нужно было отреагировать на быстро движущийся крикетный шар, координации вовсе не было.
В довершение этого сумбурного дня я отправился на маленькую вечеринку к старому школьному товарищу. Пригласить кого-либо я не мог и пришел один, рассчитывая провести вечер в кресле. С таким самочувствием я считал себя не способным внести свой вклад в общее веселье.
В этот вечер я впервые встретил Салли Тернер, и полтора года спустя она стала моей женой.
Большую часть следующей недели я провел отдыхая от марафона. Я смог управиться с трассой Вайатаруа примерно на полчаса медленнее, чем обычно. Теперь начиналась скоростная работа на дорожке.
В первый понедельник я бежал милю в Пьюкекоу — теперь там жили мои родители — в соревнованиях, которые сам же предложил и помог организовать, надеясь стимулировать интерес к легкой атлетике. Я был очень доволен, показав 4.10,6 и пройдя последний круг за 58,6 секунды.
В этот период велись переговоры о турне американских спортсменов по Новой Зеландии. Войти в наивысшую форму к этому турне значило сократить программу подготовки на полмили, составленную Артуром, Этого мне делать не хотелось. Я еще ни разу не проходил программу в течение полных трех месяцев, и мне было очень любопытно знать, что будет, когда я ее пройду. Я поговорил с Артуром, и он согласился, что мне следует пройти программу, имея целью хорошие результаты не раньше конца февраля. Что же касается турне, то в нем я приму участие по ходу дела.
Моя скоростная тренировка шла неплохо. В первую неделю я пробежал свои самые быстрые две мили — 9.18,5, а три дня спустя — три четверти мили за 3.04,5. Учитывая, какие малые усилия при этом вкладывались, результаты казались невероятными.
В рождество я выехал из Окленда в турне по острову Южный вместе с Мюрреем, Дорином Портером и Дэйвом Норрисом. Мы состязались в Уаймейте, и, к своему удовольствию, я показал там на 880 ярдов 1.52,0 и на милю, всего два часа спустя, 4.15,0.
В этот период в дополнение к своей скоростной работе по вечерам я каждое утро пробегал по 10 миль. Этот распорядок не был нарушен даже тогда, когда мы путешествовали по таким экзотическим местам, как Бенмор, гора Кука и т. п.
За два дня до новогодней встречи в Тимару я участвовал в легком соревновании на две мили по пересеченной местности в Стейшн-Эндрьюс. Хотя я чувствовал вялость от тяжелых тренировок и переездов, мне удалось показать 9.16,0.
На следующий день в Тимару я пробежал 10 миль. В тот же день обнаружилось, что в городе есть гаревая дорожка, и я немало подивился этому. Эту дорожку выложили еще в дни знаменитого Сиза Метьюза, и мне сказали, что ее забегали до непригодности. Тем не менее, зная преимущества гаревого покрытия, я решился попробовать. Дорожка оказалась чудесной, несмотря на то, что кое-где она заросла травой.
Я использовал ее для тренировки 10 по 880 ярдов через 880 ярдов восстановительной трусцы после каждой пробежки, и эта серия оказалась одной из самых быстрых, которые я когда-либо проводил в тренировке. Средний результат для этой уймы пробежек был 2.10,0. Я не мог не думать о том, как досадно, что местные спортсмены не ценят эту дорожку и запустили ее до такой степени,
Полный решимости не допустить нарушения тренировочной программы из-за дополнительных соревнований, на следующее утро я проскакал свои обычные 10 миль, чувствуя себя немного уставшим от предыдущей вечерней работы.
На фоне этого напряжения результат, который я показал на соревнованиях позднее, в тот же день, был просто поразителен.
Это был гандикап на милю, и на финише я проиграл несколько дюймов, но время было замечательным — 4.01,3 с последним кругом за 56,3 секунды. Это была самая быстрая миля в моей жизни, а ведь только месяц я следовал своей программе и ничего не предпринимал, чтобы отдохнуть перед соревнованиями. Я чувствовал себя прекрасно, и это было еще более значительно.
Слегка изумленный формой, которую я обнаружил, и своей способностью «поглощать» работу, я на следующий день отправился в Крайстчерч. Там я поддержал напряжение, пробежав 20 миль с группой местных кроссменов. Мы бежали по холмам Кашмер-Хилз, далее вниз и через Бридл-Пат в Литтлтон, а затем назад по дороге через Такахи.
Переезды и напряженная тренировка, наверное, и были причиной простуды, которую я подцепил
