допускал, что любой может чувствовать опасность и врага, даже ничего не видя при этом и не слыша. Однако он обладал особым даром, и сейчас до Асада дошло, что все его ночные тревоги не были связаны ни с Багирой, ни со страхом быть пойманным во время прелюбодеяния. Они были связаны с чем-то другим, но пока он еще не понимал, с чем именно. Одно Асад знал твердо — вокруг творится что-то неладное.
Чип Уиггинз старался не обращать внимания на следы трассирующих снарядов, проносившихся мимо кабины. Конечно, в процессе учебы и подготовки ему не приходилось испытывать ничего подобного. Все вокруг казалось сейчас настолько нереальным, что он не мог относиться к этому, как к смертельной опасности. Сосредоточившись на приборах, Уиггинз откашлялся и сказал:
— Мы над целью.
Сатеруэйт спокойным тоном подтвердил, что понял его.
— До цели менее двух минут, — предупредил Уиггинз.
— Я понял, — повторил Сатеруэйт.
Сатеруэйт знал, что сейчас ему для увеличения скорости нужно включить форсаж, но тогда за штурмовиком потянется длинный, очень заметный хвост раскаленных газов и стволы всех зенитных орудий повернутся в его направлении. Огонь с земли хоть и не сильный, но все же велся, и поэтому Сатеруэйту надо было принимать решение.
— Билл, включай форсаж, — подсказал Уиггинз.
Сатеруэйт замялся.
План атаки предусматривал максимальную скорость на форсаже, иначе существовала высокая вероятность того, что следующий за ним с интервалом всего в тридцать секунд «Отход-22» клюнет его в задницу.
— Билл.
— Понял. — Сатеруэйт включил форсаж, и штурмовик рванулся вперед. Бросив взгляд на экран радара, пилот увидел, что смертельные трассы остались в стороне. — Эти болваны и стрелять-то не умеют, — буркнул Сатеруэйт.
А вот Уиггинз не был уверен в этом.
— Захват цели, до пуска тридцать секунд, — доложил он.
Багира схватила Асада за руку:
— Что случилось?
— Тихо.
Асад напрягся: ему показалось, что он слышит отдаленные выстрелы. Он быстро оделся, подошел к парапету и осторожно выглянул. Сначала Асад осмотрел городок, затем его внимание привлекло что-то на горизонте. Он устремил взгляд на восток, в направлении Триполи.
Багира, прижимая свою одежду к груди, подошла к Асаду и остановилась рядом.
— Что происходит?
— Не знаю.
Асад чувствовал: надвигается что-то жуткое, — но пока он не мог ничего различить. Он прислушался, внимательно вглядываясь в темноту.
Багира тоже высунула голову над парапетом.
— Охрана?
— Нет… что-то вон там… — И тут Асад увидел, как с земли в Триполи взметнулись яркие трассы и устремились в темное небо над Средиземным морем.
Багира тоже заметила их и спросила:
— Что это?
— Ракеты. — «Аллах милосердный, — подумал Асад. — Ракеты и очереди зениток».
Багира вцепилась в его руку.
— Асад… что происходит?
— Вражеский налет.
— Нет! Нет! Ох… — Багира опустилась на пол и принялась торопливо одеваться. — Надо бежать в убежище.
— Да.
Внезапно ночную тишину разорвал жуткий вой сирены, оповещающей о воздушном налете. Послышались крики мужчин, выбегавших из соседних зданий. Взревели двигатели машин, улицы наполнились шумом.
Багира устремилась к лестнице, но Асад догнал ее и схватил ее за руку.
— Подожди. Нельзя, чтобы увидели, как ты выходишь из здания. Когда все побегут в убежище, тогда и смешаемся с толпой.
Посмотрев на Асада, Багира кивнула. Оставив ее на месте, Асад вернулся к парапету и снова посмотрел в сторону Триполи. В городе вспыхивали языки пламени, и теперь Асад мог слышать отдаленные взрывы, похожие на раскаты грома.
А потом его внимание привлекло что-то еще. Он увидел двигающееся в его сторону темное пятно, подсвеченное сзади огнями и пожарами Триполи. Внезапно из пятна вырвался красно-белый шлейф, и Асад понял, что это след от двигателя реактивного самолета, надвигающегося прямо на него. Он оцепенел от ужаса, не в силах даже закричать.
Билл Сатеруэйт снова оторвал взгляд от приборов и посмотрел в лобовое стекло. Несмотря на темноту, он смог распознать впереди городок Эль-Азизия, спутниковые фотоснимки которого видел сотни раз.
— Готовность к атаке, — доложил Уиггинз.
Сатеруэйт снова переключил внимание на приборы и сосредоточился на пилотировании. В этот момент прозвучал голос Уиггинза:
— Три, два, один, сброс.
Сатеруэйт почувствовал, что штурмовик моментально стал намного легче, и стал выполнять на скорости маневр уклонения, который позволил бы им благополучно убраться отсюда.
А Уиггинз уже готовился к сбросу бомб с лазерным наведением.
— Захват… изображением в норме… так держать… поймал! Первая, вторая, третья, четвертая… Отлично!
Они не могли слышать, как бомбы разорвались на территории городка Эль-Азизия, но могли представить себе грохот и пламя взрыва.
— Уходим, — скомандовал Сатеруэйт.
А Уиггинз добавил:
— Прощайте, господа арабы.
Асад не мог ничего поделать, он просто прирос взглядом к чудовищу, которое надвигалось на него, выбрасывая из хвоста языки пламени.
Внезапно чудовище взмыло вертикально вверх, и его рев заглушил все, кроме крика Багиры Надир.
Самолет исчез, рев смолк, но Багира продолжала кричать и кричать.
— Успокойся! — рявкнул на нее Асад. Он посмотрел вниз на улицу и увидел двух солдат, которые, задрав головы, смотрели на него. Асад отскочил от парапета и присел. Багира уже не кричала, а тихо всхлипывала.
Асад подумал о том, что же делать дальше, но в этот момент крыша содрогнулась под его ногами, и он упал лицом вниз. В следующую секунду раздался оглушительный взрыв, затем второй, третий, четвертый. Асад зажал уши ладонями, а рот его невольно раскрылся в безмолвном крике. Небо окрасилось в кроваво- красный цвет, сверху посыпались камни и земля. «Аллах милосердный… спаси меня». Мир рушился вокруг Асада, стало трудно дышать, и он судорожно глотал ртом воздух. И вдруг неожиданно наступила тишина. Асад понял, что он просто оглох, и еще обнаружил, что обмочился.
