стол Кейт, которая сидела прямо напротив меня.
Сегодня она была одета в деловой голубой костюм в полоску и выглядела строже, чем в субботу, в синем блейзере и юбке до колен. Кейт улыбнулась мне. Я тоже улыбнулся ей.
Но давайте вернемся к совещанию Особого антитеррористического соединения.
Все уже заняли свои места. В одном конце стола расположился Джек Кениг, совсем недавно прибывший из Вашингтона и одетый в тот же костюм, что и вчера.
Другой конец стола занял капитан Дэвид Штейн из Департамента полиции Нью-Йорка, он тоже был руководителем ОАС, так что и Кениг, и Штейн могли считать, что сидят во главе стола.
Слева от меня расположился Майк О'Лири из разведки Департамента полиции Нью-Йорка, я обратил внимание на то, что на блокноте было написано его настоящее имя, а не какой-нибудь там Билл или Боб, как было принято в ФБР.
Сразу справа от меня занял место специальный агент Алан Паркер из ФБР. В нашей группе Алан занимался связями с общественностью. Ему было лет двадцать пять, но выглядел он на тринадцать. Мировой трепач, и именно для болтовни он и нужен был нам в этом деле.
Справа от Паркера, рядом с Кенигом, сидел капитан Генри Видрзински, заместитель начальника группы детективов полиции Портового управления. Я встречался с этим парнем несколько раз, когда еще работал детективом в Департаменте полиции Нью-Йорка. Похоже, он был неплохим парнем, если не считать его фамилии, похожей на третью строчку таблицы для проверки зрения. То есть я хочу сказать, что в его фамилию хорошо бы добавить побольше гласных.
По другую сторону стола расположились Кейт и еще трое. Самый дальний от меня, рядом с капитаном Штейном, Роберт Моуди, начальник отдела детективов Департамента полиции Нью-Йорка. Моуди был первым темнокожим руководителем этого отдела, до моей смерти и воскрешения считался моим начальником. Нет необходимости говорить вам, что руководить несколькими тысячами таких парней, как я, отнюдь не легкая работа. Я несколько раз встречался с Моуди по работе, и мне не показалось, что он меня недолюбливает. А это уже был хороший знак для моих отношений с начальством.
Место слева от Кейт занимал сержант Габриель Хейтам, арабский джентльмен из Департамента полиции Нью-Йорка.
Рядом с Габриелем, справа от Кенига, расположился неизвестный мужчина, вернее, неизвестным было только его имя, поскольку не приходилось сомневаться в том, что этот безупречно одетый парень из ЦРУ. Забавно, но я всегда их различаю; они излучают нарочито утомительную бесстрастность, тратят слишком много денег на одежду и всегда выглядят так, как будто им нужно присутствовать в более важном месте, чем то, где они сейчас находятся.
Поначалу я даже подумал, что мне будет не хватать Теда Нэша, но теперь успокоился, поскольку его место занял другой парень из их конторы. А что касается Нэша, то я представил себе, как он укладывает в чемодан шелковое нижнее белье, собираясь прокатиться в Париж. А еще я подумал, что в один прекрасный момент Тед может вернуться в мою жизнь. Вспомнились слова Кенига: «Ты бы лучше пригляделся к Теду». А Кениг не из тех, кто бросается такими словами.
Отсутствовал и Джордж Фостер — он находился в клубе «Конкистадор», и возможно, останется там надолго. А кроме него и Теда, за столом не хватало еще Ника Монти.
Джек Кениг начал совещание с того, что предложил нам почтить минутой молчания память Ника, Фила, Питера, двух федеральных маршалов, находившихся на борту «боинга», Энди Макгилла из команды спасателей, Нэнси Тейт, дежурного офицера Мег Коллинз и всех жертв рейса 175.
После минуты молчания Джек объявил совещание открытым — часы показывали ровно восемь. Первым делом Джек представил джентльмена, сидевшего слева от него:
— На нашем совещании присутствует Эдвард Харрис из ЦРУ.
Вот так. А мне казалось, что Джеку будет достаточно сказать: «Это Эдвард Харрис, вы сами знаете, откуда он».
— Мистер Харрис работает в отделе по борьбе с терроризмом, — добавил Джек.
А еще эти парни из ЦРУ, в отличие от агентов ФБР, всегда пользуются полными именами. То есть не Эд, а Эдвард Харрис. Похоже, Тед Нэш был исключением из этого правила, и у меня мелькнула блестящая мысль назвать его при следующей встрече Тедди.
Надо сказать, что я обычно не присутствовал на совещаниях подобного уровня, да и Кейт тоже. Но поскольку мы были свидетелями и участниками произошедших событий, по поводу которых и собрали совещание, то решили пригласить и нас с Кейт. Не знаю, хорошо ли это.
Тем временем Джек Кениг начал свою речь:
— Как уже знают некоторые из вас, вчера в Вашингтоне было принято решение сделать короткое заявление для средств массовой информации и показать по телевидению фотографию Асада Халила. В заявлении говорится только то, что он подозревается в международном терроризме и разыскивается федеральными властями. Никакого упоминания о рейсе сто семьдесят пять. Заявление и фотография появились вчера в одиннадцатичасовых «Новостях» — некоторые из вас могли это видеть. А сегодня заявление и фотография появятся в газетах.
Все молчали, а капитан Штейн, решив продемонстрировать, что он здесь тоже начальство, объявил:
— Мы создаем оперативный штаб на двадцать шестом этаже. Все, кто задействован в этом деле, переедут в помещение штаба и заберут с собой необходимые документы. Все, что имеет отношение к делу, будет поступать туда — документы, фотографии, карты, вещественные доказательства и все такое прочее. Впредь до дальнейших указаний сотрудники ОАС смогут присутствовать только в трех местах: в оперативном штабе, в постели или на задании. Однако не торчите подолгу в постели. — Капитан оглядел присутствующих и добавил: — Отлучаться можно только в том случае, если кому-то понадобится присутствовать на похоронах. Вопросы?
Вопросов ни у кого не было, и он продолжил:
— Конкретно для этого дела в ближневосточный отдел будут откомандированы пятьдесят агентов из различных спецслужб. Еще около сотни мужчин и женщин будут заниматься этим делом на территории Нью-Йорка плюс несколько сотен агентов по всей территории США и за границей.
И так далее.
Следующим взял слово лейтенант Майк О'Лири, из отдела разведки Департамента полиции Нью- Йорка. Он сказал несколько слов о Нике Монти, который служил в разведке, и, по ирландской традиции, рассказал забавный случай из его жизни, который, возможно, сам и придумал.
Мало у каких полицейских организаций имелись собственные разведывательные службы, но Нью- Йорку, с его бурной политической жизнью, просто необходимы были подобные подразделения. Разведывательный отдел Департамента полиции Нью-Йорка был создан в двадцатых годах, во время так называемой «красной опасности». Его сотрудники охотились за местными коммунистами, а тем даже нравилось, что ими занимается полиция. Больше на них никто не обращал внимания, ну разве что ФБР.
За многие годы деятельность отдела изменилась, и в настоящее время разведчики недолюбливали сотрудников ОАС, считая их конкурентами. Однако Майк О'Лири заверил присутствующих, что его организация будет самым тесным образом сотрудничать с нами. Но я-то нутром чуял, что если его люди ухватятся за какую-то ниточку, то мы об этом никогда не услышим. Правда, если быть честным до конца, если за ниточку ухватится ФБР, то и О'Лири никогда не услышит об этом.
Лейтенант О'Лири благословил нас всех и сел. Ирландцы еще те болтуны. В том смысле, что вы знаете, что они лгут, они знают, что вы знаете о том, что они лгут, однако продолжают лгать с такой убедительностью и энергией, что некоторые даже начинают им верить.
Следующей была очередь Роберта Моуди, начальника отдела детективов Департамента полиции Нью-Йорка. Он сказал:
— Мои детективы будут держать глаза и уши открытыми, хотя v них полно и своих дел, но я уверяю вас, что четыре тысячи мужчин и женщин будут постоянно носить с собой фотографию предполагаемого преступника, а все, что выяснят, они тут же сообщат в оперативный штаб.
Я подумал, что и этот парень несет чушь.
Свое выступление Моуди закончил словами:
— Если он находится в одном из пяти районов Нью-Йорка, то у нас есть хороший шанс узнать об этом,
