Поскольку приближался час ланча, король удовлетворил мою просьбу, и вскоре я угостил его чудесными, жареными в масле кукурузными зернами с солью.
— Не стану спорить, это изысканное лакомство! — сказал довольный король. — Скажи, кому принадлежат земли за Океаном?
— До недавнего времени там обитали лишь дикари, незнакомые с христианской верой, — ответил я, — но вашему покорному слуге удалось убедить их стать христианами и присягнуть на верность вашему величеству! Я обещал в следующий раз привезти им частицу Святого Креста и портрет вашего величества.
На этот раз моя наглая ложь принесла ожидаемые плоды. Король пригласил меня к своему столу и долго распрашивал о далеких землях. Я вручил ему ящик мексиканского серебра и пообещал привезти полные трюмы драгоценностей, если он поможет мне снарядить еще одну экспедицию. Не знаю, до конца ли поверил проницательный Эдуард моим рассказам, но без сомнения он пришел к выводу, что я могу быть ему полезен. В конце ужина он сказал мне:
— Фрагмент Святого Креста ты должен просить у братьев своих, тамплиеров. Я обладаю лишь тонким срезом его, который поклялся пожертвовать Вестминстерскому аббатству. Портрет мой не нужен твоим туземцам. Купи в любой портовой лавке деревянную икону за два фартинга и скажи им, что это я!
Я восхитился здравым смыслом короля Эдуарда. Коронованный скряга затем сказал:
— Деньги на новую экспедицию тебе наверняка даст твой Орден. Я же, твой король, благодарю тебя за службу и благославляю на новые подвиги во имя Святой Церкви и Английского королевства!
— Боже храни короля! — воскликнул я и поклонился.
— Теперь ты можешь просить у меня награду, — сказал, наконец, король. — Только имей в виду, казна пуста и должности при моем дворе все заняты!
— Ваше величество, — сказал я, — если я и смею о чем-то просить вас, то лишь о клочке земли возле родной моей деревни Куальнге, что в Ирландии.
— В Ирландии? — расхохотался король, — Страна эта принадлежит английской короне со времен прадедов моих, но мало кто об этом сейчас помнит. Что ж, твоя просьба будет поводом напомнить ирландцам, что у них есть король! Дайте мне перо и чернила!
Вот так и был подписан приказ о передаче мне в вечное пользование двух тысяч акров земли в Куальнге. С этого момента и по сей день Сен-Клер-холл принадлежит мне!
Граф Сен-Клер посмотрел на восхищенные лица своих слушателей и довольно улыбнулся. В это время прозвонил гонг к ужину. Граф подал руку миссис Литтлмаус, а Робин — Бабушке. Коту не нашлось пары, он в одиночку прошел в столовую и уселся на свое привычное место за овальным столом. Ужин был приготовлен так великолепно, что сам Труа Гро, будь он в это время в Сен-Клер-холле, был бы поражен. Вначале одно за другим следовали рыбные закуски: морские гребешки сменяли устриц, лангусты чередовались с морскими ежами, а камчатский краб на серебряном блюде возвышался посреди всего этого изобилия, словно король, окруженный пышной свитой.
После рыбных перемен принесли сорбет с лесными ягодами. Граф воспользовался паузой, предварявшей мясную часть ужина, чтобы закончить свою историю.
— Вскоре после моего ужина с королем наш корабль бросил якорь в Эксмуте. Прежде чем спуститься на берег, король милостиво простился со мной.
— Граф, — сказал мне он, — я надолго запомню вкус вашего заморского фрукта. Как вы назвали его?
— Кукуруза, ваше величество! — ответил я.
— Поместите ее на свой герб! — приказал король. — А чтоб потомки помнили того, кто первым пересек Океан, я попрошу Магистра тамплиеров украсить изображением кукурузы одну из ваших церквей или часовен!
«Король умеет делать подарки, которые ничего ему не стоят!» — подумал я и поклонился. Едва расставшись с королем, я попросил медальон перенести меня в Куальнге. Будучи человеком благоразумным, я решил перепрыгнуть на шестьдесят лет вперед, в Четырнадцатый век, когда Ирландия уже не подвергала сомнению свою принадлежность к английской короне, а имя короля Эдуарда еще не забылось. Бумага, подписанная королем, возымела свое действие: я вступил во владение землей, начал строить усадьбу и сажать деревья в будущем парке. Еще оставшиеся в моем мешке кукурузные зерна я высыпал в землю в углу парка и, к моей неописуемой радости, ранней весной я увидел на этом месте первые ростки будущей кукурузной плантации!
Часто вспоминается мне теперь то прекрасное время. Каменщики и плотники из деревни быстро возводили мой дом, я наблюдал за строительством, занимался парком, прокладывал дорожки и разрабатывал план водопровода… Увы, этому безмятежному периоду вскоре пришел конец. В одну осеннюю полночь медальон вновь засиял зловещим светом, и ко мне вновь явился Прокаженный Король. Как и прежде, он обвинил меня в пренебрежении к Святому делу и потребовал, чтобы я немедленно отправился в Прошлое. По его воле я спустился в Celia Temporis в ту самую ночь, когда пала Акра. Король сказал мне, что я вновь увижу Святой Крест и что я не должен допустить, чтобы он попал в кровавые руки асассинов.
Шагая по узким и темным коридорам Подвала Времени, я вспоминал свою первую беседу с миссис Литтлмаус. Она тогда спросила меня: «Скажи, ты не боишься ассасинов?» А я ответил, не долго думая: «Совсем нет, сударыня!». О, как же я боялся асассинов теперь! Я шел и шел вперед, думая о том, что засада, а следовательно смерть, могут ждать меня уже за следующим поворотом. Затем я встретил тамплиеров, несших Крест. Что было дальше, вы знаете.
Граф остановился и перевел дыхание.
— Простите граф, но мы знаем не все! — сказал Робин. — Мы не знаем, что случилось с вами потом, после того, как вы исчезли с поля боя?
— Это было просто ужасно! — простонал граф. — Я не хотел вам об этом говорить, но раз уж вы настаиваете, то скажу. С того самого момента, как я приказал медальону нести меня обратно, в самое мирное и спокойное место — на кукурузную плантацию Сен-Клер-холла — медальон стал жечь мою руку. К тому моменту, когда под ногами у меня возникла рыхлая земля кукурузной плантации, он уже горел, как уголь. Да какое там, как уголь! Он светился белым пламенем, раскаленный, словно доменная печь! Ладонь моя была обожжена до мяса и болела так, что я едва не терял сознание. Когда я разжал пальцы, медальон упал на кучу сухих листьев. Листья немедленно вспыхнули. Я пытался потушить пожар, но ветер быстро раздул его, и вскоре вся моя плантация пылала, как костер. Плоды моих трудов и усилий превратились в пепел! Через пятнадцать минут все было кончено, и в Сен-Клер-холле не осталось ни одного куста кукурузы.
— Какой ужас! — покачала головой Бабушка, доедая сорбет. Всем остальным уже принесли мясную перемену: жаркое из серны, косули и ирландского кабана.
— Вот именно! — похватил граф. — Но если вы думаете, что на этом месть медальона прекратилась, то вы серьезно ошибаетесь! Через час, когда я нашел его среди золы и пепла, он уже больше не пылал, как уголь. Напротив, он был холоден, как камень. Я сразу понял, что что-то не так, и решил проверить. «Nusquam est qui ubique est, перенеси меня в кабачок в соседнюю деревню!» — приказал я. Но ничего не случилось. Тогда я попросил медальон перенести меня в прошлое, во времена Кухулина, но он ничего не сделал. Я велел ему отправить меня в двухтысячный год — он снова ничего не сделал. Наконец, я попросил его перенести меня в спальню Прокаженного Короля — вот до чего дошло! — но и это не помогло. Медальон как умер.
Мне стало страшно. «Неужели я так и останусь в Четырнадцатом веке?» — спросил я себя. «Неужели никогда не выберусь назад, туда, где летают самолеты и работает телевидение?». Ответа на эти вопросы я так и не получил.
Подобрав бесполезный теперь медальон, я вернулся в дом. Если раньше новое поместье приносило мне только радость, то теперь все стало меня раздражать: камины вместо парового отопления, свечи вместо электрических ламп, лошади вместо автомобилей. Я забросил работы в усадьбе, прекратил сторительство оранжереи, забросил переписку с университетами Тулузы и Саламанки по поводу книги Бурой Коровы, перестал ходить в церковь и общаться с соседями. Целыми днями я метался из угла в угол в своем кабинете, как волк в клетке.
