хлопнул парня по плечу и откинул в сторону крышку бортовой аптечки.
– Поздравляю с первой боевой царапиной. Череп твой цел, так что ничего страшного. Доберемся до базы, там тебя и заштопают. Доставай обеззараживающий раствор, а я выйду за борт. Посмотрю, что от ходовой части осталось.
Бойл снял с держателя мощный арктический фонарь и решительно откинул в сторону левую дверцу транспортера. За пределами HMMWV царствовала бескрайняя чернильная ночь. Над темной полосой дороги мчались микроскопические алмазики снега. Кристаллические стеклышки то загорались, то гасли в непрерывном калейдоскопе творения. Френсис шагал вперед, и природа реагировала на его движения, мириадами крохотных вспышек.
Картина полярной ночи была чудесна, но Бойл отмахнулся от ее красот. Взгляд сержанта нашарил сорванную гусеницу. В паре шагов от HMMWV темнел черный квадрат бронепластины. Направляющего колеса видно не было, и сержант решил, что деталь укатилась за пределы дороги.
Френсис добрался до багажника автомобиля и направил фонарь на засыпанный снегом склон. Искусственный свет скользнул над сугробами, уткнулся в громаду древнего камня и отразился от большого серебристого объекта.
Бойл удивленно крякнул, провел фонарем в обратном направлении. Отраженный свет вернулся вновь! Естественная для солдата осторожность уступила место здоровому любопытству. Бойл присел на колено и снял с пояса мощный цейсовский бинокль – памятный подарок отца. Прильнув к окуляру прибора, сержант включил инфракрасный режим и активировал систему автофокусировки.
Ответ на невысказанный вопрос сержант получил мгновенно. Свет фонаря отразился от вражеского истребителя. Обознаться Бойл не мог, на крыльях и хвостовом оперении самолета виднелись ярко-красные звезды.
Прервав наблюдение, Фрэнсис вернулся в салон HMMWV. Бесцеремонно толкнув Пауэлла, сержант пробурчал:
– Давай, заводи свою шарманку и выходи на связь со штабистами. У нас гости! Незваные!
Ночь – прекрасная женщина, завернутая в сверкающий бархат бесконечной тьмы. Ее речь – унылая песнь полярного ветра, ее глаза – мириады мерцающих звезд, ее ледяные прикосновения пожирают плоть и испепеляют душу. Ночь не любит шутить, она отбирает у человека чувство безопасности и оставляет его наедине с самим собой. Как и всякая женщина, ночь смертельно опасна, коварство ее подпитывается древним страхом, пришедшим из забытых эпох. Пилот, решивший соперничать с ночью, должен прислушаться к своим ощущениям и инстинктам. Его чувства должны быть настороже, ведь приборам никогда нельзя доверять абсолютно.
Громадная туша E-9A рассекала величественные небеса Арктического океана. Реактивные двигатели машины всасывали в свои жерла кубические километры воздуха. Последний проходил через лопатки турбины и покидал двигатель в виде потока разгоряченного газа. За хвостом самолета тянулись широкие клубящиеся ленты инверсионных следов. Бескрайняя, безбрежная темнота сгустилась вокруг «Боинга», но E-9A активно противодействовал ее могучему натиску: яркими желтыми прямоугольниками светились окна кабины и иллюминаторы сервисных отсеков, на кончиках крыльев мерцали призрачные габаритные огни, сопла могучих двигателей озарялись ореолами иссиня-красного пламени.
Рядом с воздушным гигантом держались тяжелые самолеты охранения, два темно-серых F-15E из 492 армейской эскадрильи САСШ. Под стреловидными крыльями «Орлов» висели многочисленные ракеты класса «воздух – воздух» и пузатые цистерны дополнительных топливных баков. Двухместные кабины машин были погружены во тьму, по плоскостям истребителей пробегали отсветы реактивной струи.
Капитан E-9A, майор Марк Олген, бросил взгляд на монитор бортового компьютера. До навигационной точки «Чарли» оставалось 45 километров. Олген активировал систему внутренней связи и подключился к инженерному отсеку:
– Лейтенант-полковник Ридж? Рад слышать. До контрольной точки три минуты полета. Вы перевели реактор в состояние подпитки?
Голос Риджа был бодрым и уверенным, по всей видимости, инженер пребывал в состоянии лихорадочного возбуждения.
– Реактор работает. Наша установка потребляет 31 процент вырабатываемой мощности.
– Уменьшить нагрузку сможете?
– Наоборот, мы бы хотели довести ее до сорока процентов.
Олген пробежал глазами по навигационным приборам.
– Ридж, мы только что вышли на боевой вектор, можете открывать огонь. Сколько выстрелов намерены сделать?
– Думаю, одного хватит.
Индикатор вырабатываемой мощности медленно пополз вверх. Рельсотрон перестал испивать энергию атомного реактора и заработал в автономном режиме.
Олген повернулся к офицеру-навигатору:
– Господа, нас немного тряхнет, пристегните ремни безопасности. Рэндалл, ты готов? Я отключаю автоматическое управление.
Второй пилот поправил наушники и пробежал пальцами по блокираторам внешней платформы.
– Открываю верхние люки.
Спина «Боинга» распалась надвое, наружу выползли длинные створки орудийного отсека, машина начала вибрировать, скорость упала до 840 км/час.
– Люк открыт, Ридж.
– Трехсекундная готовность…
По рельсам громадного орудия побежал ток, незримые глазу электроны возбудили мощнейшее магнитное поле, окутавшее направляющие снаряда. Мощность реактора просела на 50 процентов, аккумулятор мгновенно потерял всю накопленную энергию. Многотонный снарядный блок, словно пушинка, сдвинулся с места и со скоростью 9000 км/ч врезался в набегающий воздушный поток.
E-9A тяжко вздрогнул, подскочил на десять метров вверх, а потом завалился на левый бок. Угол тангажа увеличился до 15 градусов, крен стремительно рос. Олген потянул на себя штурвал самолета, второй пилот последовал примеру майора.
– Воздушная яма? – спросил у командира Рэндалл.
– Самодельная, – процедил сквозь зубы майор. – Мы попали в воздушный поток снаряда. Уходим влево и вверх. Повезет, выберемся из переделки целыми. Не повезет…
Майор замолчал, по его лбу пробежала капля холодного пота. Пилот смахнул ее пальцами левой руки и в то же мгновение почувствовал, что нагрузка, действующая на рули высоты, ослабла. Нос транспорта поднимался вверх.
«Удержали», – пронеслась в голове Олгена запоздалая мысль.
В наушниках раздался восторженный возглас Риджа:
– Работа сделана! Рвануло так, что на островах заткнулись все РЛС. С наших радаров пропало несколько маркеров-целей.
Ответить Олген не успел, Рэндалл оторвал руку от штурвала и указал пальцем на светлеющее полярное небо. Арктический мрак рассеивался, по небосклону прокатилась последовательность синеватых зарниц. Звезды зенита утратили былую яркость, а потом и вовсе «погасли», стали тусклыми, неразличимыми для человеческого глаза. Ночь полыхнула всеми цветами радуги и над островной грядой зародился величественный гобелен Северного сияния.
Эскадрилья «Мистраль» готовилась вступить в схватку, разгоревшуюся над северной оконечностью островной гряды. Десятью минутами ранее разведывательная группа «Тигров» была атакована тяжелыми перехватчиками Консорциума. Мелкое боевое столкновение стремительно переросло в гигантскую
