сачковать, чтобы они на тебе не ездили. Иначе ты сразу превратишься в их «рабочую лошадку».
– Понял, – улыбнулся Эльдар.
– И старайся меньше вспоминать о своем партийном опыте, – напомнил Тарасов, – это им говорить совсем необязательно.
На следующий день Сафаров отправился в прокуратуру, где его сразу включили в следственную бригаду, занимающуюся расследованиями по фальшивым авизо. Масштабы аферы и хищений поражали воображение. Аресты следовали один за другим. В один из дней на допрос привезли Эпштейна, и прокурор попросил Сафарова провести очередной допрос. Эльдар сидел в кабинете, когда ввели Леонида Наумовича. Конвоир вышел, Эпштейн остался сидеть на стуле. Сафаров взял авторучку, чтобы вести протокол. Начиная писать, обычно он надевал очки, которые придавали ему совсем другой вид, делая гораздо старше. В очках Эльдар был похож на строгого учителя математики.
– Здравствуйте, – сказал он. – Вы Эпштейн Леонид Наумович?
– Можно подумать, что вы не знаете, – скривился банкир. – Не нужно валять дурака. Мы оба знаем, почему меня взяли и в чем могут обвинить. Сразу скажу вам, что я не имею никакого отношения к этим фальшивым авизо. Абсолютно никакого.
– На некоторых документах стоит ваша подпись.
– Конечно, стоит – я ведь являюсь руководителем банка... Послушайте, где я мог вас видеть? Мне ваше лицо кажется знакомым.
Эльдар ничего не ответил. В этот момент дверь открылась, и в комнату вошел его прежний коллега по работе в юридическом отделе администрации президента Александр Гаврилович Тулупов. Он радостно всплеснул руками. Сафаров поднялся со стула.
– Здравствуй, Эльдар, – радостно сказал Тулупов, – как я рад тебя видеть! Даже не думал, что ты уже получил подполковника и стал заместителем начальника следственного управления...
Эльдар пожал ему руку и увидел, как побледнел Эпштейн.
– Значит, это опять вы, – зло произнес сквозь зубы банкир. – Значит, это вам я обязан тем, что меня снова сюда посадили.
– Возражаю, – сразу вмешался Тулупов, высокий, похожий на какое-то вытянутое насекомое. – Господин следователь не имел полномочий на ваше задержание и арест. Это сделали сотрудники прокуратуры, а он всего лишь прикомандирован к их группе в помощь следователям.
Тулупов уселся на стул. Он был адвокатом Эпштейна и имел право присутствовать на допросе своего клиента.
– Вы ничего не знаете, – разозлился банкир. – Этот тип примерно год назад обвинил меня в том, что я причастен к смерти своего родственника, пианиста Вячеслава Томина. У него хватило наглости заявиться ко мне в банк и обвинить меня в этом преступлении!
– Значит, вы знакомы, – удовлетворенно сказал Тулупов. – Но должен заметить, Леонид Наумович, что ваши возражения не примет ни один суд. Сафаров входит в большую бригаду по расследованию поступающих авизо и не может сам выбирать, каким именно делом ему заниматься и с кем беседовать. Эти приказы отдает заместитель генерального прокурора. Поэтому обвинить следователя Сафарова в том, что он проявляет по отношению к вам личную пристрастность, мы просто не сможем. Я бы с удовольствием поддержал ваши слова, но у нас нет шансов...
– Он меня ненавидит, – разозлился Эпштейн, – и это его личная месть. Просто он знает, что мне известно о его похождениях, поэтому и пытается меня уничтожить.
– Это уже интересно, – заинтригованно произнес Тулупов. – Какие именно похождения у тебя были, Эльдар? Ты не можешь вспомнить?
Сафаров молчал.
– А я вам скажу, – с вызовом заявил банкир. – Он встречался с сестрой убитого Томина и очень хотел ей понравиться. Поэтому решил все свалить на меня, хотя мы были женаты на родных сестрах. Сделал меня организатором убийства... Прокуратура ничего не смогла доказать, и меня отпустили, а дело было закрыто.
– Тогда я вообще не понимаю ваших претензий, если вас отпустили, – заметил Тулупов.
– Он хотел меня посадить, чтобы скрыть свои шашни с моей родственницей, женой посла Скороходова и сестрой убитого Томина, – упрямо сказал банкир.
– Я не имею права даже ударить вас, – процедил Эльдар, – но если вы будете продолжать говорить подобные гадости, я буду вынужден сделать это прямо при вашем адвокате.
– Успокойся, – посоветовал ему Тулупов, – не обращай внимания на слова моего клиента. Ты же видишь, что он не в себе. И вы, Леонид Наумович, тоже успокойтесь. Не нужно провоцировать следователя. Я просто попрошу, чтобы господин Сафаров больше не занимался вами и не допрашивал вас. Тогда вы будете удовлетворены?
– Нет, – ответил Эпштейн, – я буду полностью удовлетворен, когда узнаю, что этого мерзавца пристрелили.
– Вы с ума сошли, – покачал головой Тулупов, – это прямые угрозы следователю при исполнении им своих служебных обязанностей. Так нельзя...
– А сажать меня по надуманному обвинению можно? – ощерился Леонид Наумович. – Я этому мерзавцу все равно ничего не прощу! Пусть слышит и знает. Я все равно найду возможность достать его, даже из тюрьмы. Он должен каждый день ходить по улицам с опаской, ожидая, когда на него свалится кирпич...
– Все, закончили, – решил Тулупов. – Мой клиент плохо себя чувствует, и я прошу отправить его обратно в камеру. В таком состоянии его нельзя допрашивать.
– Я с удовольствием послушаю его угрозы, – заметил Эльдар.
– Не нужно, – попросил Тулупов. – На сегодня достаточно. Я скажу «брейк», и вы разойдетесь. Думаю, так будет лучше для всех.
– Я вызову конвоира, – согласился Эльдар, нажимая кнопку. Дверь открылась, и в комнату вошел конвоир. – Уведите.
– Ты труп, – настойчиво произнес банкир. – Лучше поскорее уезжай из Москвы. Я тебе очень серьезно говорю. А про авизо я с тобой вообще не буду разговаривать.
Он поднялся и вышел из комнаты, заложив руки за спину. Когда он наконец вышел, Тулупов снова покачал головой.
– Какой тяжелый характер! Просто кошмар. Я чувствую, что еще намучаюсь с этим типом.
– Он хорошо платит? – равнодушно спросил Сафаров.
– Неплохо, – цинично ответил Тулупов. – Сам понимаешь, сейчас такое время. После того как нас всех выперли с работы, пришлось вспоминать молодость. Я пошел в адвокаты, ты – в следователи. Кирюша ушел в науку, а наш бывший руководитель Дубровина пока сидит без работы. Никто не хочет брать эту стерву к себе.
– А вы защищаете таких мерзавцев, – поморщился Эльдар.
– Я выполняю свою работу, как и ты свою, – рассудительно заметил Тулупов. – А насчет того, что он является мерзавцем, должен решать не ты, а суд. Странно, что приходится тебе об этом напоминать.
– Он был организатором убийства, – напомнил Сафаров.
– Но прокуратура закрыла дело. Боюсь, что и в деле по этим авизо вы не сможете доказать его вину. Он обязан был принимать документы, которые ему пересылали.
– Мы докажем его вину и с этими авизо, – упрямо сказал Эльдар.
– Посмотрим, – улыбнулся Тулупов. – Все не так просто, как ты думаешь. Советский суд уже давно умер. Сейчас, в новом суде, свою правоту нужно доказывать очень терпеливо, и желательно с фактами на руках. Сумеете?
– Будем стараться.
– Успехов тебе я пожелать не могу, но настоятельно советую быть осторожнее. У этого банкира есть большие материальные возможности. К тому же он родственник очень высокопоставленного офицера МВД.
– Я знаю.
– Тогда все, – сказал Тулупов, вставая, – до встречи. Только учти, что я подам официальное заявление
