– Кей, – прошептала она.
– Я здесь, любовь моя, – он сжал ее руку, возвращая Келебрин в мир Имладриса из водоворота неверных теней и размытых, блеклых красок.
– Кей, – повторила она, словно могла вспомнить лишь одно это имя.
Имя супруга, которое осталось единственной нитью, держащей ее вдали от серой завесы, то приподнялась, зазывая ее заглянуть в иной мир – сверкающий на солнце дворец из хрусталя и стали.
– Девчушечка моя, прости, – эльф прижался лбом к плечу Келебрин. – Я переусердствовал с чарами и едва не потерял тебя.
С трудом поднимая, словно окаменевшую руку, она коснулась волос Кейрана.
– Чары… – слово ничего не означало для нее.
– Я так хотел избавить тебя от боли, любовь моя. А потом так радовался нашему маленькому сокровищу…
– Кей, – перебила она, не понимая и половины из того, что он говорит.
Легкость, которую она чувствовала, возвращаясь из забытья, стала опустошающей. Келебрин казалось, что от нее осталась лишь оболочка, которую заполнил туман.
– Любимая, говори со мной, не закрывай глаза, не уходи. Борись, Румер!
Кейран впился пальцами в ее плечи и встряхнул с силой, равной удару молота оп наковальне.
– Слышишь, борись! За себя, за нас, за наше маленькое чудо.
Девушка слушала его, изо всех сил стараясь вникнуть в суть просьбы.
Голос супруга доносился до нее словно из далекого коридора, вне стен которого она оказалась. И все никак не могла попасть внутрь. К Кейрану.
– Кей, не отпукай…
– Никогда, – он сгреб ее в охапку и прижал к груди. – Сейчас, я покажу тебе…
Эльф поднялся и, неся ее, вышел из спальни.
Что-то теплое, тяжелое легло на грудь. Тихий смешок внезапно заставил открыть глаза. Жаркая пульсация силы опалила, вырвала из серой мглы.
Румер поняла, что по-прежнему находится в объятиях супруга, но теперь они не наедине. Чудесный младенец, улыбаясь, устроился у нее на руках.
– Кей, это наш ребенок? – спросила она.
– Я зову ее Глинринг, – с гордостью подтвердил эльф. – Из-за блеска льда в ее глаза.
– Наша дочь… – прошептала Румер, касаясь смоляных завитков на темени девочки.
– Наша, – повторил Кейран. – И ради нее, умоляю, останься с нами, любимая.
– Сейчас ночь?
– Нет, – дивясь вопросу, ответил он. – Еще нет, но закат близко.
– Пожалуйста, помоги мне… Я хочу увидеть солнце…
– Может, не стоит? Ты так слаба…
– У моего Властелина не хватит сил удержать меня и… ее?
– Ох, узнаю мою острую на язычок Келебрин! – обрадовался Кейран. – Обними меня крепче.
Оказавшись на крыше самой высокой башни Имладриса, Румер попросила поставить ее на ноги. Маленькая дочка уютно посапывала у груди эльфа. А Келебрин сделала шаг вперед, всматриваясь в далекий край неба, позолоченный уходящим на покой челном Анара.
– Кейран, скажи, что там далеко… за горами на севере?
– Почему спрашиваешь? – настороженно поинтересовался он.
– Я видела… то есть мне пригрезилось, пока я была между этим миром и смертью… Дивный замок и колдовской голос. Манили меня…
Властелин Авари резко шагнул к ней, обхватывая свободной рукой, прижимая к себе.
– Никогда, слышишь, никогда больше не думай об этом видении. Это был просто кошмар, марево, обман из-за навеянных мною чар полусна. Да, там севере живут… – он запнулся, подбирая слова, – Они сильны… прекрасны… но слишком опасны для… С их силой не может совладать никто.
– Кейран, ты… ты был там? Это с ними воюют нолдор?
Эльф кивнул.
– Когда-то давно… когда Арда была юна и чиста… я перенимал знания, я учился у того, кого тоже учили… Но это было столь давно, любимая. Сейчас я понял, что не должен участвовать в распрях нолдор с Врагом.
– Кейран…
– Мы закроемся в своем малом мире, Келебрин, в нашем Имладрисе. Я так решил, едва взял Глинринг на руки.
– И это будет наше счастье? – спросила Румер.
– Да, счастье, – кивнул эльф.
«В клетке из серебра», – горько подумала девушка, но лишь крепче прижалась к Властелину Авари. Единственной силе, что удерживала ее в мире Арды.
