и новый поднимется сад – тот вишнёвый, тот розовый, тот ослепительно красный, где забытому Фирсу ливрею сошьют для наград, и повесят на уши вишнёвые длинные серьги, потому что лапша не годится для этих забав… Обмани меня, слышишь? Я, может, тебе не поверю — просто, как же уйти, хоть во что-нибудь не поиграв…

* * *

Мы уходим в себя, как отшельники в домик витой, отболев маятой, оборвав поводки, но — в ошейниках… Отстранённые, потусторонние, каждым атомом посторонние. негонимые, нехранимые, в белый свет, как в копейку, мимо мы. МИМЫ. Умные тени невнятного прошлого, разменянные, подброшенные, хоть родились вполне доношенными, но и вовремя — не ко времени, слабый плод из больного семени, с долгой памятью, с геном совести… «Нет на свете печальней повести»…

ДЖОРДАНИАНА

          1. А было всё гораздо проще — был просто город, просто площадь, был просто дождь, слепой, как росчерк, тире слагающий из точек. И был костёр, дымящий в меру, и еретик, предавший веру, и были люди — людям было плевать, как движутся светила! В чесночном выдохе и прели толпа визжала: «Зрелищ! Зрелищ!» Менялось всё: одежды, речи, костры менялися на печи. Но, как всегда, платился гений — горели Шиллер, Кант и Гейне, в кострах, как буйные расстриги, чернели книги, тлели книги… Паноптикум вселенской скверны — в нём все костры — во имя веры, в нём в каждом веке — новый идол, и хворост сух, и кремень выдан! Зажечь — и всё, чего уж проще?.. Смотри же, город… Помни, площадь…           2. Я — Галилей! Не путайте с Джордано. Мне до исхода жить ещё и жить, и маятника тоненькая нить ещё натрёт на слабой шее раны. Я — Галилей. До папского суда, как до Христова возраста распятья, но ТОТ костер, обуглив кромку платья, клеймо мне в сердце выжег навсегда.
Вы читаете Проверка слуха
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату