Проверка слуха

повторяют: «Едем… едем… едем…» —
по «железке» — лезвию ножа…

* * *

Япония, манишь ты неспроста:
как скрытая вуалью красота,
как чья-то тень манит из-за угла,
как женщина, что так и не пришла,
как прерванный в начале разговор,
как эдельвейс — хранитель тайны гор,
как тайнопись древнейшего листа —
Япония, манишь ты неспроста…

* * *

Бытует легенда о том, как седой каллиграф
на улице знойной, приличья и нравы поправ,
на белом халате японки свой знак начертил —
знак вечной дороги бессмертных небесных светил.

Рассеянность гения сделала белый халат
не просто халатом — ценнее он стал во сто крат,
отдельною жизнью зажил — своим счастьем, тоской,
как всё, что согрето искусной и умной рукой…

Так краток, пределен и так удивительно прост
наш путь от рожденья до смерти, от солнца до звёзд…
И счастье немногим — прошедшим сквозь вечный покой
твореньем бессмертным, а может быть, просто
                                         строкой!

* * *

Вы, забежав вперед, не стали ближе!..
Я улыбнулась?.. Вы тут не при чём!..
Пустой вопрос: «Когда я вас увижу?»
лишь краем оцарапал мне плечо.

Но отдавая дань словесной моде,
отвечу не всерьёз и не шутя:
— А это, друг ненужный, по погоде!
Увидимся на краешке дождя!..

…Лукавит дождик — ласковая сводня,
на мокрые полоски делит сквер…
Что это значит? Встретимся сегодня?
А может, после дождика в четверг!..

* * *

С рожденья бесхозные псы,
на свалках царящие вольно,
нет лужи — полижут росы
и малостью этой довольны.
Хозяина нет — не беда,
любому хвостом повиляют.
Нет друга — не будет вреда,
ведь кто не имел — не теряет.
Такого хоть Шарик, хоть Рекс
окликни — несётся покорно…
Ах, этот помоечный плебс,
взращённый в почтении к корму!
Но ближе мне в тысячу раз
не те, что ветшают в безболье,
а те, что за ласку на час
на лапы давить не позволят,
что верно хранят имена,
пройдя сквозь фавор и измену,
и стойко — во все времена —
не ищут хозяевам смену.
Их можно поймать, привязать,
заставить взбеситься со скуки,
но их не заставишь лизать
чужие, случайные руки…