Сталина, в которых принимал участие сам Вышинский. Так, по сообщению Вышинского, мидовские вопросы утверждались 22, 31 марта, 19 и 24 мая, 9, 25 июня, 20, 22 августа 1952 года [354]. В эти дни Вышинский присутствовал в кабинете Сталина вместе с членами Политбюро[355].
В ряде случаев в дни, указанные Вышинским, заседаний в кабинете Сталина не было. Такие решения могли приниматься на даче Сталина, как с участием Вышинского, так и без него. Например, на проекте постановления об освобождении Ф. Т. Гусева от должности заместителя министра иностранных дел, оформленном 15 августа 1952 года, Вышинский написал: «Товарищу Поскребышеву А. Н. Прошу оформить. Проект постановления составлен в соответствии с указаниями, полученными 13.VIII»[356]. 13 августа, как следует из помет Вышинского, сохранившихся в подлинном протоколе заседаний Политбюро, было утверждено несколько мидовских предложений [357]. Это позволяет предполагать, что в этот день состоялось заседание высшего руководства с участием Вышинского или встреча Сталина с Вышинским. Однако в кремлевском кабинете Сталина 13 августа никто не собирался.
В каких-то случаях Вышинский мог узнавать о решениях, принятых по вопросам МИД, от других членов Политбюро, прежде всего Молотова. Например, на проекте одного из постановлений Вышинский 6 июня 1952 года сделал помету: «Тов. Поскребышеву А. Н. Прошу оформить. По сообщению т. Молотова В. М. утверждено товарищем Сталиным»[358]. О двух других проектах он сообщил: «Тов. Поскребышеву А. Н. По сообщению тов. Молотова В. М., утверждено ЦК ВКП(б) 17.VI. 1952 года Прошу оформить»[359]. Ни в один из этих дней, ни 6, ни 17 июня заседаний в кабинете Сталина не было. Видимо, Молотов согласовывал эти решения со Сталиным лично или сообщал Вышинскому результаты заседаний на сталинской даче. Наконец, по ряду проектов МИД члены Политбюро голосовали вкруговую, без заседаний. На это также требовалось согласие Сталина. Так, 23 июля (видимо, на встрече в сталинском кабинете в Кремле) Вышинский получил разрешение Сталина решить голосованием вкруговую ряд вопросов МИД. Это голосование, в котором участвовали Молотов, Маленков, Булганин, Каганович, Микоян, Хрущев, Берия (о согласии последнего сообщил его помощник Ордынцев) было проведено порциями 25 июля и 1–2 августа[360].
Беспорядочность процедур принятия решений Политбюро в значительной мере вызывалась тем, что Сталин, несмотря на огромные потоки информации и снижение собственной работоспособности, по- прежнему стремился контролировать как можно более широкий круг вопросов. Высшие советские руководители проводили значительную часть своего рабочего времени либо в кабинете, либо на даче Сталина, подчиняясь его личному графику и капризам. Регулярные заседания Политбюро с предварительно согласованными повестками не проводились. Все это вело к усилению хаотичности и разрывам в процессе принятия решений. Одним из важных механизмов их преодоления было использование методов «коллективного руководства», наиболее ярко проявлявших себя в периоды длительных сталинских отпусков.
Как видно из подлинных протоколов заседаний Политбюро, в отсутствие Сталина вопросы, подлежащие рассмотрению Политбюро, обсуждала на своих заседаниях руководящая группа Политбюро. В 1950 году и до осени 1952 года в нее входили Молотов, Микоян, Каганович, Маленков, Берия, Булганин, Хрущев. В документах в этот период ее называли «семеркой»[361] («восьмерка» вместе со Сталиным). Подлинные протоколы заседаний Политбюро позволяют зафиксировать некоторые различия в процедуре работы «семерки»[362] в период сталинских отпусков по сравнению с процедурой заседаний, происходивших в присутствии Сталина. Судя по формулировкам многих решений, «семерка» без Сталина работала как действительно коллективный орган. Она обсуждала решения, создавала комиссии для дополнительного изучения и подготовки проектов постановлений. Например, 17 сентября 1951 года Берия, Булганин, Каганович, Молотов (остальные члены руководящей группы были, судя по всему, в отпусках), рассмотрев вопрос об участии СССР в конференции по содействию торговле стран Азии и Дальнего Востока, приняли решение: «Поручить тт. Вышинскому и Меньшикову в двухдневный срок
Возможно, еще большее значение для определенной консолидации «коллективного руководства» имели регулярные и частые заседания высших правительственных органов — Президиума и Бюро Президиума Совета министров СССР, продолжавшие практику предшествующего периода[366]. Персональный состав «восьмерки» Политбюро и Бюро Президиума Совмина полностью совпадали. Во время своего создания в апреле 1950 года в Бюро (помимо Сталина) вошли пять членов Политбюро — Булганин, Берия, Каганович, Микоян, Молотов. Через несколько дней к ним присоединился Маленков. С сентября 1950 года до конца 1952 года в заседаниях Президиума и Бюро Президиума Совета министров постоянно участвовал Хрущев[367]. Характерной чертой работы этих правительственных структур было то, что в их заседаниях никогда, даже находясь в Москве, не принимал участия Сталин. Между тем Президиум и Бюро Президиума Совмина собирались регулярно и часто. С начала апреля до конца 1950 года Бюро Президиума заседало 38 раз. 38 заседаний Бюро были проведены в 1951 году и 43 в 1952 году[368].
Таким образом руководящая группа Политбюро несколько раз в месяц встречалась для обсуждения вопросов государственного значения без Сталина. Эта практика «коллективного руководства» осуществлялась в рамках стабильной руководящей структуры, действовавшей на основе отработанной регулярной процедуры (фиксированный график, предварительная подготовка повесток и т. д.). Вместе с заседаниями Политбюро, проводимыми во время отпусков Сталина, работа правительственных органов способствовала выработке принципиально важных навыков, если не политического, то административного взаимодействия руководящей группы Политбюро. В результате в недрах сталинского Политбюро формировались предпосылки отрицания единоличной диктатуры, востребованные сразу же после смерти Сталина. Важным фактором этого отрицания было стремление не допустить повторения репрессий и политических унижений, которым соратники Сталина подвергались вплоть до его смерти.
Новые атаки: «агрогорода» и «мингрельское дело»
Формирование устойчивого баланса сил в высшем советском руководстве не привело к прекращению атак Сталина против членов Политбюро, хотя ни одна из них не имела столь серьезных последствий, как «ленинградское дело». Наиболее значительными и известными акциями 1951 года была проработка Н. С. Хрущева в связи с его статьей об укрупнении колхозов и «мингрельское дело», в значительной мере направленное против Берии[369].
Статья Хрущева «О строительстве и благоустройстве в колхозах» была помещена в газетах «Правда», «Московская правда» и «Социалистическое земледелие» 4 марта 1951 года. В ней выдвигались
