Мы не будем подробно рассказывать об этих событиях, отсылая читателя как к свидетельствам их непосредственных участни
ков, так и к опубликованным работам [4], однако считаем необходимым отметить ряд принципиально важных моментов.
Подчеркнем, что роль Ю.В. Андропова в кризисный период октября-ноября 1956 г. в Будапеште имела преимущественно организационно-технический характер.
Ибо главные политические решения принимались группой в составе членов Президиума ЦК КПСС и первого заместителя председателя Совета министров СССР А.И. Микояна, секретаря ЦК М.А. Суслова и председателя КГБ при СМ СССР И.А. Серова, политический вес и влияние каждого из которых, даже в отдельности, были несравнимо значимее, нежели у советского посла, являвшегося лишь представительно- связующим элементом в системе межгосударственных отношений.
И тот, кто и ныне тиражирует затертые пропагандистские байки 70-х годов прошлого века об Андропове как «палаче венгерской революции», добровольно расписывается в собственной некомпетентности и неосведомленности, в распространении ложной информации.
Отнюдь не им было принято решение о выводе советских войск с территории Венгрии 29 октября, а затем об их повторном стремительном вводе 4 ноября.
С 29 октября столица Венгрии стала настоящим полем боя, где после ликвидации «революционным» правительством МВД и МГБ начались погромы и суды Линча над коммунистами, милиционерами и работниками МГБ, включая пограничников и рядовых солдат частей МГБ. (Документальные кино- фотоматериалы об этом сохранились, и желающие могут познакомиться с ними.)
«Восставшие» разгромили здания ЦК и Будапештского горкома ВПТ, Венгерского радио, захватывали другие учреждения.
Один из ближайших помощников по работе в ЦК КПСС в 1959—1964 годы Ф.М. Бурлацкий впоследствии отмечал, что в Будапеште Андропов проявил себя человеком редкой проницательности и политической интуиции. Еще за несколько месяцев до начала политического кризиса он информировал Москву о возможности резкого осложнения ситуации, вплоть до вероятности силовых столкновений, вследствие ошибок во внутренней политике тогдашнего венгерского руководства [5].
Официальная оценка результатов деятельности советского посла в Венгрии также была положительной. Однозначное признание получили дипломатические способности будущего секретаря ЦК КПСС.
Хорошо известно, что в кризисночрагические дни осени 1956 г. в Венгрии возникли теплые дружественные отношения между Андроповым и будущим секретарем ЦК Венгерской партии трудящихся Яношем Кадаром, которые они пронесли через всю свою жизнь.
Добавлю от себя, что в течение многих лет мне неоднократно приходилось знакомиться с материалами о предпосылках возникновения кризисных ситуаций в различных государствах, не исключая и Советский Союз.
При этом нередко в официальных — как открытых, так и «закрытых», секретных, — документах назывались причины и условия возникновения и вызревания конфликтов. Не составляли исключения в этом плане и события 1956 г. в Венгрии.
При этом причины возникновения подобных внутриполитических кризисов и конфликтов можно подразделить на объективные и субъективные. По природе своей и те и другие делятся на внешние и внутренние.
О внешних объективных и субъективных причинах, факторах и предпосылках возникновения кризисов мы еще поговорим подробнее далее. Сейчас же представляется целесообразным высказать некоторые личные соображения по поводу внутренних субъективных причин возникновения социальных и политических конфликтов в социалистических государствах.
К числу последних, как правило, относились: ослабление и извращения в воспитательной и разъяснительной работе правящих социалистических или коммунистических партий, отступления от провозглашавшихся демократических принципов и норм государственного управления, авторитарный стиль и методы руководства, просчеты и ошибки в кадровой политике и работе, недостатки и ошибки в управлении социалистической экономикой.
Причем этот перечень с 1957 по 1990 год повторялся практически неизменно с различным «фактологическим» наполнением. Что, на мой взгляд, свидетельствует, с одной стороны, о явном нежелании руководства и политической «элиты» социалистических государств реально учиться на «уроках истории», в том числе и собственных, и чужих ошибках.
С другой стороны, — о неистребимом стремлении наступать на те же самые, уже хорошо известные «грабли».
Позднее об этом феномене столь информированный автор, как бывший первый заместитель председателя КГБ СССР Ф.Д. Бобков, напишет так: «Лидеры упивались или наслаждались властью, отбрасывая всю информацию об угрозах извне, о процессах в стране, могущих посеять недоверие к властям, нарушить стабильность в государстве.
Не только руководители государства были поражены вирусом «непобедимости». Болезнь поразила общество» [6].
Разумеется, мой личный опыт гораздо более скромен, но данный вывод, при всей его горечи для граждан моей страны и моего поколения, представляется верным.
Но и об этих трагических и мучительных уроках нашего недавнего прошлого следует знать и помнить. Ибо пренебрежение историческим опытом означает только неизбежное его повторение именно в силу собственной неосведомленности.
Однако указанные нами обстоятельства, внутренние субъективные причины поражения социализма на современном этапе, вряд ли могут быть поставлены «в вину» социалистической теории и идеологии. Ибо они знаменуют собой именно разрыв с основными постулатами теории научного коммунизма.
Можно уверенно констатировать, что реальному социализму XX века не удалось решить главнейшей из провозглашавшихся им задач — создать, сформировать новый исторический тип гармонически и всесторонне развитой личности. Хотя относительно короткий исторический период — около 40 лет — с середины 40-х до конца 80-х годов — период проведения этого эксперимента не дает еще однозначного отрицательного ответа на вопрос о принципиальной выполнимости этой задачи.
В этой связи я достаточно настороженно отношусь к часто звучащим и сегодня призывам «сформировать новый тип личности», и еще более скептически настроен относительно возможности решения этой задачи в современных российских условиях в обозримом будущем.
Закончив подобное социофилософское отступление, вернемся, однако, к дальнейшей судьбе моего героя.
«Венгерское восстание» стало не только значительным личным испытанием для Андропова, но и важнейшим событием мировой истории пятидесятых годов прошлого века.
Лучше многих информированный о сути, содержании, формах и динамике процесса вызревания социально-политического конфликта в Венгрии, Юрий Владимирович, естественно, не раз впоследствии мысленно возвращался к событиям той поры, ища варианты ответов на возникающие вопросы и проблемы в извлеченных и не извлеченных уроках тех дней.
Именно этот уникальный личный опыт и являлся подлинным и вполне объяснимым «венгерским синдромом», а не тот «страшный испуг», который якобы Андропов «испытывал по отношению ко всяким переменам в мире».
Отсюда главной задачей для него было не допустить неконтролируемого развития событий, чреватых тяжелыми кровопролитными последствиями.
Без понимания сути этого трудно объективно оценивать многое из того, что имело место в истории XX века, в том числе и в судьбе моего героя.
Добавим при этом, что в ходе «венгерских событий» октября-декабря 1956 г. погибли 720 советских военнослужащих и около 2-х с половиной тысяч венгров. При этом недопустимо абсолютно всех их записывать в «защитников народной революции», поскольку многие из них были убиты или линчеваны именно этими «защитниками».
По приговорам судов были казнены 229 активных участников незаконных вооруженных формирований
