несколько по-иному трактуют историю его возникновения [24].
Опять таки исторической правды ради, отметим, что возникновение «инакомыслия» и «диссидентства» в СССР было связано в равной мере как с пропагандой зарубежных радиостанций, деятельностью центров идеологических диверсий, так и с некоторыми решениями XX съезда КПСС, вскрывшего многочисленные преступления сталинизма.
Как отмечал по этому поводу Ф.Д. Бобков, «справедливо критикуя культ личности Сталина, никто из лидеров не заботился задуматься о причинах, к нему приведших (здесь и далее выделено мной. — О. X.). А критика привела к дестабилизации в обществе, породила недоверие к власти. И это предопределило появление в стране сил, на которые смогли опереться центры холодной войны, осуществлявшие планы подрыва конституционного строя в СССР, разложения социалистического общественного строя. Эта проблема требует дальнейшей работы над ее раскрытием.
Способствовало недоверию к власти и то, что, свергая культ Сталина, его преемники немало заботились о себе, поощряя рост своих культов» [25].
В то же время нельзя не сказать и о том, что частью населения с тревогой и озабоченностью воспринимался тот факт, что из переиздававшихся учебников истории исчезали или сокращались разделы, посвященные XX съезду КПСС, критике культа личности И.В. Сталина и его последствий, что воспринималось как попытка «реабилитации сталинизма».
Следует, однако, заметить, что подобные текстовые изменения могут быть объяснены не только «ползучей ресталинизацией», но и объективным ходом исторического времени, когда кажется, что уже единожды пережитая тяжелая «болезнь» миновала и стала безвозвратным достоянием прошлого. Хотя, безусловно, правдивая и объективная информация по столь трагическому для истории нашей страны вопросу была необходима как тогда, так и теперь.
Другое дело, что эта проблема выгодно обыгрывалась зарубежными пропагандистами, в то время как советский партийно-пропагандистский аппарат явно не мог соперничать с ними по этому вопросу.
Добавим также, что, вопреки широко распространенному, но, как это нередко бывает, ошибочному мнению, многие недостаточно осведомленные авторы продолжают утверждать, что именно А.И. Солженицын с его книгой «Архипелаг ГУЛАГ» стал якобы «первооткрывателем» темы репрессий в годы сталинизма.
Опровергая это утверждение, сошлемся на ныне забытую книгу Б.А. Дьякова «Повесть о пережитом», вышедшую в издательстве «Советский писатель» в 1966 г. И сегодня книга эта способна произвести не менее сильное эмоциональное впечатление на читателя, чем небезупречное творение А.И. Солженицына. Другое дело, что эти авторы находятся на разных идейно-нравственных позициях.
В то же время партийная номенклатура ставила определенные препоны развитию критики и самокритики, расширению гласности, принципов самоуправления, демократизации общественной жизни, что не могло не вызывать тревогу и озабоченность у части социально и политически активного населения страны.
Эта обеспокоенность не могла не найти каких-либо форм своего внешнего проявления.
Незадолго до XXIII съезда в 1966 г. уже упоминавшийся нами ранее журналист Э. Генри предупредил академика А.Д. Сахарова о якобы готовившемся решении о «политической реабилитации» Сталина.
Об этом ЦК КПСС так информировался В.Е. Семичастным 15 марта 1966 г.: «...в Москве распространяется письмо, адресованное Первому секретарю ЦК КПСС, подписанное 25 известными представителями советской интеллигенции (в том числе П.Л. Капицей, И.М. Майским, К.Г. Паустовским, В.П. Катаевым, К.И. Чуковским, М.М. Плисецкой, М.И. Роммом, Г.А. Товстоноговым и др.), в котором выражалось опасение в связи с обозначившейся, — по мнению подписантов, тенденцией на частичную или пол-
ную реабилитацию Сталина, на пересмотр в этой части решений XX и XXII съездов КПСС.
Авторы письма выражали мнение, что «реабилитация» Сталина приведет к расколу между КПСС и компартиями Запада, к серьезным расхождениям внутри советского общества, вызовет волнение интеллигенции, осложнит обстановку среди молодежи, а также в области международного сотрудничества.
Инициатором письма и автором является член Союза писателей С.Н. Ростовский (Эрнст Генри)...».
Далее председателем КГБ при СМ СССР по данному письму, получившему в дальнейшем название «Письма 13-ти», подчеркивалось, что фактом его появления «усугубляются слухи о намечающемся якобы повороте к «сталинизму» и усиливается неверное понимание отдельных выступлений и статей, направленных на восстановление объективного, научного подхода к истории советского общества и государства, создается напряженное, нервозное настроение у населения перед съездом» [26].
Подчеркнем и тот факт, что рассмотрение и принятие мер по данному «письму интеллигенции» входило в компетенцию Отдела пропаганды ЦК КПСС, возглавлявшегося в то время А.Н. Яковлевым.
Вот на фоне каких событий и имевшихся в КГБ при СМ СССР материалов родилась инициатива создания нового подразделения в структуре Комитета.
* * *
Однако с именами А.Н. Шелепина и В.Е. Семичастного связан и еще ряд важных событий не только в истории КГБ, но и всей советской истории.
Широко известно, что секретарь ЦК КПСС А.Н. Шелепин сыграл важную роль в смещении Н.С. Хрущева с поста лидера компартии, состоявшемся на Пленуме ЦК партии 14 октября 1964 г.
Ряд подразделений КГБ при СМ СССР во главе с В.Е. Семичастным обеспечивал, можно сказать — оперативно обеспечивал, без-конфликтную передачу власти новому Генеральному секретарю.
Некоторые историки трактуют эти события как «заговор против Хрущева», для чего, по форме, безусловно, имеются основания [27].
Но если исходить из примата коллегиальности в принятии партийных решений, являвшегося одним из главных принципов государственного управления, провозглашенных XX съездом КПСС, то на эти события можно взглянуть и под иным углом зрения. Что на бюрократическом языке работников кадровых аппаратов всегда именовалось «проработкой вопроса», то есть подготовкой, в том числе и с согласованием, принятия соответствующего кадрового решения.
Но как бы ни трактовать события, предшествовавшие октябрьскому (1964 г.) Пленуму ЦК КПСС, бесспорной остается вовлеченность в них ряда высших руководителей КГБ.
Но этот якобы «выход за пределы компетенции» органов КГБ, на наш взгляд, корреспондирует с пунктом «к» статьи 7 Положения о КГБ, в котором прямо говорилось о выполнении «других поручений ЦК КПСС и советского правительства».
Достаточно распространенным является мнение о том, что В.Е. Семичастный был смещен с поста руководителя КГБ якобы в связи с отказом вернуться из-за границы дочери Сталина С.И. Али-луевой и «другими недостатками в работе» [28].
Однако есть и иные обстоятельства, которые представляются весьма существенными и также имеющими фактическое подтверждение в литературе.
Речь идет об уже отмечавшемся нами участии А.Н. Шелепина и В.Е. Семичастного в подготовке смещения с должности Первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущева.
Суть дела состоит в том, что в начале мая 1967 г. Семичастный в присутствии одного из своих заместителей на даче А.Н. Шелепина обратился к последнему с шутливым вопросом:
— А не пора ли нам, Александр Николаевич, повторить Октябрь 1964 года? (имея в виду смещение Н.С. Хрущева с занимаемого им поста Первого секретаря ЦК партии).
Содержание этой беседы было немедленно доведено до сведения «кого следует» — благо возможности для этого имелись! — после чего незамедлительно последовали соответствующие и известные нам «оргвыводы».
Нельзя также не коснуться и вопроса о том, как новый руководитель КГБ был воспринят своими коллегами на Лубянке.
Один из мемуаристов просто воспроизводил мнение одного из работников аппарата ЦК в связи с назначением Ю.В. Андропова председателем КГБ при СМ СССР:
— Ребята, вам повезло!
Генерал-майор КГБ Ю.И. Дроздов, уже до мая 1967 г. неоднократно встречавшийся с секретарем ЦК
