«Действия образованных вскоре после его подписания московской «Хельсинкской группы», как и «действия членов остальных советских хельсинкских групп, — подчеркивает О.А. Попов, — носили антигосударственный характер».
«Автору этих строк, — признается он далее, — понадобилось несколько лет жизни в США, чтобы понять, что истинной целью идеологической войны было не улучшение состояния дел с правами человека в Советском Союзе и даже не установление в СССР демократического и правового государства, а уничтожение или по крайней мере ослабление геополитического соперника США, как бы он ни назывался - СССР или Россия».
Администрацией Дж. Картера, объявившего «защиту прав человека» центральным элементом своей внешней политики, в стратегию «борьбы с коммунизмом» был включен пункт о «поддержке борьбы за права человека в СССР и странах Восточной Европы».
В 1977 г., после образования «Хельсинкских групп» в СССР (а также ГДР и Чехословакии), в Нью- Йорке был создан Комитет по наблюдению за выполнением Советским Союзом Хельсинкских соглашений (Helsiky Watch Committe). Его задачей объявлялся «сбор информации о нарушениях прав человека в СССР, доведение ее до сведения американского правительства, американской общественности и международных организаций и институтов, в первую очередь ООН, требование от американского правительства и Конгресса принятия «соответствующих мер против СССР».
На наш взгляд, наиболее адекватное представление как о задачах и назначении нового управления КГБ, так и о собственно ан-дроповском видении этой проблемы дает ряд выступлений председателя КГБ перед чекистскими коллективами.
Так, 23 октября 1968 г., на собрании комсомольцев Центрального аппарата КГБ Андропов подчеркивал:
«Враг не брезгует никакими средствами. В своем стремлении ослабить социалистические страны, союз между социалистическими государствами он идет на прямую и косвенную поддержку контрреволюционных элементов, на идеологическую диверсию, на создание всевозможных антисоциалистических, антисоветских и иных враждебных организаций, на разжигание национализма... В идеологической диверсии империалисты делают ставку на идейное разложение молодежи, использование недостаточного жизненного опыта, слабую идейную закалку отдельных молодых людей. Они стремятся... противопоставить ее старшему поколению, привнести в советскую среду буржуазные нравы и мораль... Средства подрывной деятельности становятся более изощренными и замаскированными» [9].
26 апреля 1971 г. Андропов указывал на обязанность чекистов «видеть реально существующие явления и процессы, быстро и оперативно реагировать на изменения в обстановке, пресекать разведывательные операции вражеских спецслужб, находить действенное противоядие против идеологических диверсантов, срывать попытки перенести враждебную деятельность на нашу территорию. ...было бы неверно закрывать глаза на то, что у нас встречаются еще отдельные люди, которые теряют классовую ориентацию, пасуют перед трудностями, обнаруживают нездоровые настроения, вступают в конфликт с нормами и законами советского общества. Чекисты обязаны правильно оценивать обстановку и видеть, что... кое-где в стране есть еще элементы, на которые рассчитывают наши враги и которые они хотели бы поставить на службу своим подрывным целям. Поэтому понятие высокой бдительности для всех советских людей и сегодня, несмотря на наши огромные успехи, не является понятием абстрактным» [10].
Интересующиеся читатели могут также познакомиться с выступлением Ю.В. Андропова на совещании в КГБ СССР, посвященном специально вопросам борьбы с идеологическими диверсиями противника [11].
Наряду с выявлением и расследованием противоправной, преступной деятельности — для возбуждения уголовного дела либо по обнаружению признаков состава преступлений, либо в отношении конкретных подозреваемых, требовалась санкция прокуратуры, значительное внимание в деятельности пятых подразделений КГБ СССР уделялось также профилактике, то есть недопущению продолжения деятельности, оцениваемой как правонарушение или противоправные действия.
Отметим, что, по данным архивов КГБ СССР, за период 1967— 1971 гг. было выявлено 3096 «группировок политически вредной направленности», из числа участников которых было профилак-тировано 13 602 человека. (В 1967 г. было выявлено 502 таких группы с 2196 их участниками, в последующие годы, соответственно, в 1968 г. — 625 и 2870, в 1969 г. — 733 и 3130, в 1970 г. — 709 и 3102, в 1971 г. — 527 и 2304.) [12]. То есть количество участников названных «групп политически вредной направленности» практически не превышало 4—5 человек.
Здесь необходимо сказать об одной чрезвычайно важной инициативе КГБ СССР. 25 декабря 1972 г. Президиум Верховного Совета СССР принял Указ «О применении органами государственной безопасности предостережения в качестве меры профилактического воздействия».
Однако при всей своей важности и актуальности этот законодательный акт имел один чрезвычайно важный недостаток. А именно: по труднообъяснимой причине он имел гриф «Не для печати», что существеннейшим образом снижало эффективность его предупредительного воздействия.
В этой связи этот Указ, а также инструкция по его применению объявлялись приказом КГБ при СМ СССР 0150 от 23 марта 1973 г.
Сама процедура вынесения предостережения включала в себя подготовку мотивированного заключения о вынесении профилак-тируемому лицу официального предостережения в связи с совершением им противоправных проступков. Далее при вызове профилактируемого в органы КГБ ему оглашалось данное заключение и предлагалось расписаться за ознакомление с ним.
В случае отказа гражданина от подписания заключения сотрудниками КГБ составлялся протокол об объявлении ему официального предостережения.
Профилактируемому также разъяснялось, что заключение это вместе с протоколом объявления официального предостережения будут переданы в прокуратуру и, в случае привлечения его к уголовной ответственности за подобные действия в будущем, будут иметь силу процессуального доказательства неоднократности совершения инкриминируемых ему противоправных деяний.
С одной стороны, процедура эта оказывала серьезное сдерживающее значение на профилактируемое лицо, с другой стороны, — предоставляла ему право обжаловать вынесенное предостережение в органы прокуратуры.
Лиц, привлекавшихся к уголовной ответственности после объявления им официального предостережения от имени органов КГБ, насчитывается буквально единицы.
К сожалению, после реорганизации органов госбезопасности Российской Федерации в 1991—1992 годах их предупредительно-профилактическая работа вообще не имеет законодательного регулирования, что самым негативным образом сказывается как на ее эффективности, так и на содержании, масштабах.
Возможно, описанная законодательно установленная процедура вызовет критику со стороны некоторых читателей. Я же привел ее как реальный исторический факт.
И при этом, как юрист, буду настаивать на гуманистическом значении данного способа предупреждения дальнейшей враждебной деятельности, ибо речь шла уже о совершении противоправных (уголовно наказуемых) действий небольшой общественной опасности.
Отметим, что, однако, помимо вынесения официального предостережения, профилактическое воздействие оказывалось и в иных формах — от вызова в органы КГБ до проведения неформальных бесед, беседы на бюро партийной (комсомольской) организации, воздействия через собрания трудовых коллективов, партийных и комсомольских организаций, творческих союзов...
Единственный справедливый упрек в адрес сотрудников КГБ за проведение «профилактик» состоит в том, что порой они действительно проводились в отношении действий, непосредственно не относившихся к компетенции органов госбезопасности.
Одна из причин этого, — при этом стремление объяснить существовавшее явление отнюдь не означает намерения оправдать его, — состояла в том, что сотрудники хотели «улучшить» отчетность, показать «результативность» собственной работы.
Но, добавим при этом, что цель профилактического мероприятия — это предупреждение, недопущение совершения противоправных поступков и преступлений, предотвращение чрезвычайных происшествий и
