– Запиши, – торжественно попросил Павел. – Втройне, целых сорок пять очков. И две ограды.
– Он готов выиграть! – предупреждающе и с возмущением обратила наше внимание Баська.
– И что, сейчас его за это убить или попозже? – ядовито спросила Ева и собрала этот малый стрит.
– Попозже, пусть еще немного поиграет.
Если нужно, я бы сама его укусила, да слишком далеко сижу.
Ева бросила.
– Три шестерки, единица и двойка. Тройка у меня уже есть?… А как со штрафами? Ничего? Тогда запиши шестерки как есть. И две ограды.
Тадеуш вписал крестик в соответствующую рубрику, потому что эти верхние шестерки выпали у Евы с первого раза. Три, как и следует. У нее еще не было ни одного минуса. Баська бросила довольно тихо и получила две шестерки, две единицы и двойку.
– Есть у меня пара? Нет? Прекрасно, запиши пару и две ограды.
– Я бы тоже хотела пару, – грустно вздохнула я, бросая. – А фиг. Хотя нет, пара-то у меня есть. А тут что? Один, четыре. Шесть, три, три… Троек у меня нет? Ну так запиши, две штуки. У Павла минус семь, так что и мне можно. И еще ограды.
Тадеуш вдруг счел, что борьба с законами физики приносит ему везение, и снова нацелился ручкой в полочку под лампой. Полочка была стеклянной и к тому же, видимо, несколько неровной, потому что круглая ручка не хотела лежать на ней ни в каком положении, разве что катилась то быстрее, то медленнее. Я вскочила со стула, понеслась в кухню и принесла корытце из пенопласта, сохранившееся от какого-то съедобного продукта. Корытце я положила на полочку.
– На. Из двух зол легче бороться с законами физики, чем с тобой. Клади ее теперь как хочешь.
– Это не то же самое, – запротестовал Тадеуш, но на корытце согласился и взял кости.
Выпали ему две шестерки и какая-то мелочь.
Он записал себе пару, не зная, считать ли это добрым знаком или же совсем наоборот. Павел приступил к потряхиванию.
– Шесть, шесть, два, два… Ладно, пусть будет пара.
– Я человек упрямый, – внезапно проинформировала нас Ева. – Не хочу иметь минусов.
– Дай тебе бог здоровья, интересно, на сколько тебе этих оград хватит…
– Две пятерки, три, четыре, шесть… Бросаю!
Отложила в сторону пятерки, бросила и получила третью.
– Очень хорошо. Пятерки как есть. Три, в норме. И еще одна ограда.
Бросила Баська. Мы забыли оберегать стол, и две кости пришлось доставать из-под дивана.
Будучи самой тощей из всех собравшихся у меня гостей, Баська лично полезла под диван, кроме того, подобным образом она пыталась демонстрировать свое раскаяние. Вылезая, она оперлась рукой об угол стола, а вернее, о блюдце, стоящее на этом углу, которое венчал стакан с чаем.
Правда, неполный, в нем еще оставалось чуть больше половины.
– Не морочьте мне голову, пол лакированный, сам высохнет, – нетерпеливо сказала я, собирая на совок кусочки стекла. – Стаканы у меня еще есть, и вроде бы никто из вас босиком не ходит. Чей это был чай?
– Мой, – с некоторой горечью сказала Ева.
– Сейчас я тебе налью нового, а Баська пусть бросает. Только чуть менее энергично. Тадеуш, прикрой ее с той стороны…
Баська бросила средне, получила две шестерки, единицу, двойку и тройку и впала в глубокое раздумье.
– Шанс, черт бы его побрал, – наконец энергично решила она. – И две ограды. Сколько там получилось?
– Восемнадцать, – ответил Тадеуш, записывая.
Я оторвалась от чайника в кухне, потому что была моя очередь. Выпала никуда не годная смесь. Я отложила в сторону шестерку и решила бросать на что попало. Две четверки, две двойки – на фиг. Еще раз. Две шестерки…
– Запиши тройку. В норме, без оград.
Тадеуш выбросил две единицы, записал их себе и недовольным взглядом посмотрел на пенопластовое корыто. Когда настала очередь Баськи, она покатала кости в руках, заглянула к ним одним глазом и грозно сказала:
– Ну?!
После чего бросила.
Вышли у нее три двойки, которые она и велела записать.
– Ну вот, пожалуйста, понимают ведь, если им сказать, – с удовлетворением добавила она.
– В этом что-то есть, – признала я, потряхивая костями. – Я тоже скажу. Эй вы, там, того…
Слова эти костям не понравились, две двойки мне были нужны как пятое колесо. Я отложила в сторону шестерку и собрала остальные кости.
– Уже лежат в развалинах арабов города, – внушительно сообщила я.
– Ты с ума сошла? – изумилась Ева.
– Откуда я знаю, может, они поэзию любят?…
– Думаю, не очень, – возразил Павел, потому что у меня пришла дополнительно только одна шестерка, от которой мне тоже не было никакого проку.
Я бросила в третий раз.
– Три шестерки. Тройка у меня уже есть? Ну, нечего делать, считайте ограды.
– Первая, – начали они хором. – Вторая…
Я не собиралась излишне рисковать и, как только выпала еще одна шестерка, остановилась.
– Пусть будут шестерки, – распорядилась я, вылетая на кухню за чаем для Евы. – На одну больше. Две ограды я истратила. И бросай.
Тадеуш с легкими колебаниями положил ручку на пенопласт и бросил. Вышли у него две четверки, две единицы и двойка, что я еще успела заметить, так как он некоторое время над ними медитировал.
– Единицы у меня есть. Две пары?… Нет, маловаты. Ладно, что поделать, буду бросать.
К двум четверкам у него после первого же броска добавилась третья, и верхние четверки перестали быть для него проблемой, при этом он сохранил одну ограду. Я поставила стакан с чаем под локоть Еве, которая сразу же отпила из него.
Павел начал потряхивать кости.
– Так вы говорите, надо что-то говорить? Ну так я им такое скажу, у них глаза на лоб полезут. Могу даже в прозе. Я вам покажу, если вы мне это… Я хотел сказать, если вы мне не это…
Кости, видимо, перепугались, потому что Ева, которая как раз собиралась снова хлебнуть из стакана, вылила на себя почти весь чай. У Павла разом вышли четыре шестерки.
– Ну вот, я же говорила, что он выбросит карету! – с ужасом воскликнула Баська.
– В другой раз не говори таких вещей, накаркаешь, – попросил Тадеуш.
– Черт, – сказала Ева.
– Карета с первого броска, – с удовлетворением отметил Павел. – Вдвойне, это будет семьдесят два, если я правильно считаю.
– Негодяй, – высказалась Баська.
– Я не жадная, и чая мне для тебя не жалко, – сказала я Еве. – Я тебе еще налью, только уж если вы хотите его выливать, то, может, лучше сразу за окно, зачем в квартире-то пачкать. Там сыро, моросит, так что еще немного жидкости большой разницы не составит. Нет, подожди, в ванную пойдешь позже, а сейчас бросай, твоя очередь.
Стряхивая с себя струи напитка, Ева бросила. Две тройки, двойка, четверка и шестерка. Она оставила тройки. За следующие два броска ей не пришло больше ни одной. Мы начали считать ограды. Одной ей хватило – третья тройка, она велела эти три тройки записать и понеслась в ванную. Кости схватила Баська.
– Лучше бы из этого были две пары, – гневно фыркнула она при виде двух шестерок и одной пятерки.
