не пресловутую баранью ногу, а ведь она вроде должна быть там. Или нет?
— А баранья нога? — непроизвольно вырвалось у меня.
— Что баранья нога?
— Ходят слухи, что она там А почему ты ее не извлекла?
— Там она. И что с того? Лежит в самом низу, ее первую туда запихнула. На кой черт мне ее вынимать? Ты что, по ней соскучалась?
— Упаси боже, нет! Это я так спросила, из вежливости…
Сверху донеслись какие-то неясные звуки. Алиция встрепенулась и вернулась к действительности.
— Пора заняться разморозкой свинины, иначе обед у нас будет послезавтра. Пошли отсюда. Что там у них наверху творится?
— А этот кусище в микроволновку влезет?
— Не могу сказать, надо проверить. Если нет, то разморожу в духовке. Иди вперед и открой мне дверь, эта мороженая зараза жутко жжется.
Я протиснулась мимо нее на лестницу, но перед дверью в нерешительности остановилась:
— Постучать? Может, мы лучше низом пройдем?
— Иди ты, если хочешь, низом, можешь даже подземный ход прорыть, а мне бы скорее от этой ледышки избавиться, все руки отморозила!
Я вежливо постучала и, не дожидаясь ответа, открыла дверь. Комната Буцких была пуста, дверь в салон открыта нараспашку, я пропустила Алицию вперед и из-за ее спины узрела живое воплощение клинического случая сглаза, скрещенного с невезухой. Рассредоточенная по кухне, салону и террасе компания увеличилась на одного человека. Это был Мариан!
Разумеется, Мариан занимал стратегическую позицию около плиты. Путь к холодильнику и шкафчику с едой ему преграждала Мажена, которая, казалось вот-вот раскинет руки и зарычит. «Только через мой труп!» А ведь я же просила ее в кафе сплюнуть три раза через левое плечо в случае необходимости, так нет же, поленилась, плюнула только раз!
Юлия сидела в салоне на диване. Как всегда не в меру резвый пан Вацлав расположился в центре, двоясь и троясь, чтобы захватить как можно больше места, Олаф сидел в кресле у выхода в сад, Эльжбета рядом с ним Рюкзак Мариана валялся на полу у порога кухни. Алиция при виде этой компании нехорошо ощерилась, но ледяная глыба, которую она держала в руках, помогла ей справиться с эмоциями.
— О, Алиция… — радостно начал Мариан. — Рад видеть!
— Уберите это с дороги! — прошипела хозяйка, пиная мешавший пройти рюкзак и даже не притворяясь, что это вышло случайно. — Быстро!
Пан Вацлав и Мариан кинулись выполнять ее приказ одновременно. Мариан вяло, а пан Вацлав энергично и со свойственным ему энтузиазмом, только вот Мариану его имущество было гораздо ближе к телу. В результате оба встретились точно над препятствием, синхронно нагнулись и так сильно столкнулись лбами, что даже эхо от стен отразилось. Энергия пана Вацлава сделала свое дело, Мариана швырнуло назад. Он отшатнулся и наступил на ногу Мажене.
— Твою же мать! — именно так, ясно и недвусмысленно выразила свои переживания Мажена, но плацдарма своего не сдала и пути к холодильнику не разблокировала.
Алиция сначала с грохотом опустила ледяной кус на столешницу рядом с микроволновкой, а затем прикинула, поместится ли он в камере. До всего остального ей не было дела Я с увлечением следила за ее действиями. Это ж надо, влезет!
— Фу! — вздохнула она с облегчением. — Я уж и не надеялась…
— Я, конечно, не хочу каркать, — осторожно заметила я за ее спиной, — но он, по-моему, усох и скукожился.
— Ну и что? В микроволновке форму себе и вернет.
— А вот удастся ли потом извлечь?
— Каркать ты и впрямь мастерица. В случае чего подрежу с боков. Привет, Мариан, вы мне пока голову не морочьте, я должна сперва это распаковать.
— Может, положить в воду? — посоветовала Мажена.
— Хорошая мысль! Можете уже начинать заниматься обедом.
Услышав последнее слово, Мариан проявил необыкновенную активность: собственноручно раздвинул стол, чем практически полностью перекрыл сообщение между кухней и салоном, и все говорил, говорил что-то, но его никто не слушал. Он оглянулся и притормозил. Все съедобное оказалось в недоступной ему части помещения, от огорчения он сразу подрастерял боевой настрой, но не сдался и принялся раскладывать оказавшиеся в зоне досягаемости обеденные салфетки, как мне показалось, несвежие, но Мариан на такие мелочи внимания не обращал…
И тут словно кто-то меня пальцем в бок ткнул. Я бросила взгляд на пустое компостное ведро и убедилась, что желтой салфетки рядом с ним нет! А ведь была. Алиция унесла только кору, а сложенная вчетверо подкладка, на которой она лежала, осталась лежать на месте.
Я взглянула на стол Ничего не скажешь, Мариан постарался на славу: салфетка из-под яблоневой коры, аккуратно расправленная, лежала под прибором пана Вацлава На ней хорошо были видны мелкие коричневые крошки, похожие на хлебные. Я открыла было рот, но тут же его закрыла, не издав ни звука. Решила притормозить из солидарности с Марианом и подумала о пиве…
Алиция в своей поварской деятельности тоже дала по тормозам и обернулась к нам:
— Где фрикадельки?
— Уже в кастрюле, — сообщила Мажена, массируя себе ступню. — Сделаем тосты, хлеба достаточно, есть сыр и паштет. Салат я сейчас порву, с помидорами тоже проблем не будет. Могу яйца сварить, по половинке на брата.
Все это прозвучало на фоне бубнения, доносившегося из салона, где пан Вацлав и Олаф вещали одновременно. Алиция обвела взглядом свою кухню, расстроенно покачала головой и соизволила, наконец, обратить внимание на гостей. Я быстренько выскочила во двор за пивом, которое в холодильнике не умещалось. Оно лежало в тенечке от сараюшки. Когда я вернулась с бутылками, Мариан уже успел целиком и полностью завладеть вниманием Алиции, наплевав на других гостей. Олаф активно осваивал тонкости польского языка, пан Вацлав, разумеется, не молчал, а все вместе это звучало приблизительно так:
— Корва? Мачь? Мой, ну так я сразу и забрал… Массмедиа — великая сила… Корова? С молоко! Ну, ведь у тебя же есть место в ателье, мне достаточно… Искусство тоже, скажу без ложной скромности… Кух- ва? Куррррва! Не молоко? Что он с этим молоком носится? Я думал, может, не надолго… Более откровенная демонстрация секса всегда привлекает… Курва, немолоко… Без? Безмолоко, безмолоко, есть безмолоко… А если здесь, в салоне?
При этом оба пана, Вацлав и Мариан, непроизвольно потирали свои лбы.
— Кому пива?! — крикнула я.
Олаф отреагировал мгновенно:
— Я хотю!
— Скажи, пожалуйста, — подсказала ему от дверей Эльжбета.
— Я, пожалуйста! — на удивление чисто повторил швед.
— Я тоже не прочь…
— С удовольствием…
Я заткнула им пасти тремя бутылками, а с четвертой в руке обратилась к Эльжбете:
— Ты тоже хочешь или просто своего воспитываешь?
— Воспитываю.
Она стояла, опершись о косяк двери, ведущей на террасу, и не отрывала глаз от сидевшей на диване Юлии. Наблюдала она внимательно, но ненавязчиво. Такой спокойный, не агрессивный интерес не привлекал внимания и был практически незаметен. Юлия, похоже, с полнейшим равнодушием наблюдала за клоунадой в салоне.
— Нет, в салоне никто не будет спать, а в ателье разместится Стефан, — мягко, но твердо ответила Алиция Мариану на вопрос, которого я не слышала.
Но Мариан так легко не сдавался:
