Мариан, пока все усаживались да болтали, методично заправлялся всем, что под руку попадалось. А когда съедобное стало подходить к концу, долил в свой кофе до краев сливок, добавил сахару, после чего шмыгнул носом и надулся, похоже, от сознания собственной важности. Даже огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что никто не отвлекся и всем ли его видно.
— Потолковал я с пацанами, — неожиданно заявил он, сделав при этом таинственное и важное лицо.
Само по себе сообщение к потрясающим никак не относилось, но, тем не менее, все обратили на него внимание. По нему было видно, что он вполне удовлетворился произведенным эффектом.
— С какими пацанами? — сделала ему приятное Алиция, задав ожидаемый вопрос.
— Ну, с теми экскурсантами, что пришили покойничка. Датчане там штуки четыре подозреваемых надыбали, но не уверены, кто из них отличился. Вроде каждый мог, только на хрен он им сдался? Что телок клеил, так за это можно в глаз звездануть или там ребра пересчитать, но чтоб так вот с ходу насмерть мозги вышибать? Сомнительно это.
— А на каком языке ты с ними говорил? — заинтересовался Стефан.
— Да так, на каком придется. Только больше по-польски, ведь там один наш земляк, первый подозреваемый, Арнольд. Полицейские их мурыжили каждого по отдельности, а уж потом они все собрались и обменялись впечатлениями, и вышло у них, что это мог быть или Арнольд, или Арне из Норвегии. Они вместе за одной чувихой ухлестывали, вот ее-то покойник и окучивал, да не одну, еще подружка набивалась к ним в друзья. Выходит, две у него на шее сидели, только он по этому поводу не страдал, а как раз наоборот. Девахи с характером, не понравилось бы, могли бы его и повредить. Но, похоже, нет, обе хихикали, очень даже довольные были. А еще они твердят, что кто-то там еще шлялся, обе говорят, в смысле, каждая по отдельности.
Мариан замолчал, изучая стол на предмет остатков съестного. Эльжбета со Стефаном поочередно переводили Олафу Мариановы откровения. Мажена, которая на время выступления Мариана забыла о рулете, кинулась галопом в кухню, торопясь доделать мясо, чтобы не пропустить вероятное продолжение. Все пытались как-то упорядочить полученные сведения.
— А рыбок-то это он слопал, — с грустью добавил Мариан. — Три последних.
— Кто?
— Как кто? Покойник.
— Что за рыбки? — поинтересовалась Магда.
— Норвежские. Сушеные. Закусь такая к пиву. Дали ему попробовать, так он все тут же до конца сожрал.
— Где шлялся? — строго спросила Алиция.
— Кто? — удивился Мариан.
— Тот, кого девицы видели, — вежливо объяснила я, так как Алиция стиснула зубы от раздражения.
— А, тот. Да так как-то. Не совсем близко, чуть подальше. Не иначе как подглядывал, а они говорят, было что.
— И кто это был?
— Они не знают.
— Но кого-то же они видели, нет? Ребенка? Здоровенного амбала с черной бородищей? Горбуна из Собора Парижской Богоматери? Пожарника в полном снаряжении?
— Небольшая такая, говорят, кикимора. Шустрая.
— Как-как? — неожиданно проявила интерес Эльжбета. — Что значит «шустрая»?
— Да как-то так оно быстро шныряло по кустам. Студенты не приглядывались, кто это был, своим делом заняты были. Говорят, что могла и та чокнутая из психбольницы быть.
Обжора так и шарил беспокойным взглядом по всем углам, где могла заваляться хоть какая-нибудь еда. Это так всех достало, что Мажена не выдержала, прервала свою кулинарную деятельность, выгребла какие-то объедки; пожалев сливок, налила стакан молока и шмякнула все это на стол в салоне в лучших традициях официанток из третьеразрядной забегаловки. Нашей польской, не датской.
— И пусть придет с кофейником, когда у вас кончится, — рявкнула она не хуже Алиции, ткнув пальцем в Мариана.
Тот сразу просиял и немедленно занялся любимым делом
— А откуда ты о сумасшедшей знаешь? — продолжала допрос недоверчивая Алиция.
Мариан не стал запираться:
— От зятя.
— Твой зять же по-польски не говорит!
— Ну и что? Сестра говорит. Она мне и перевела, а он, зять, значит, мой, в той психушке садовником пашет, и вообще он спец по всяким наружным работам. А сумасшедшая эта у них личность известная, все время сбегает, то есть не навсегда, а так, погулять, хотя ей нельзя покидать территорию. Потом возвращается. То сидит спокойно по нескольку месяцев, а то каждый день удирает.
— А почему нельзя погулять? — спросила Эльжбета.
— Простудиться может или еще что случится. С людьми не говорит, а один раз какого-то мальца веткой огрела. Целый скандал был, хотя приложила-то несильно.
— Похоже, та самая моя знакомая, — пробормотала я себе под нос.
— А что? — заинтересовалась Магда. — Тебя тоже огрела?
— Нет, ветки у нее не было. Мы в чистом поле встретились, но она тоже не разговаривала.
— Может, и она, — согласился Мариан. — А как возвращается, то тащит с улицы что попало, вроде как в порядке извинения. Ведь знает, что нельзя уходить. Ну, как бы задобрить хочет, чтобы не ругались на нее. Приносит презенты. У нее тоже свой ум есть. Один раз принесла заячье дерьмо, да еще так красиво на листочке разложила. Зять сам видел композицию…
— Большой ум налицо, — похвалил Стефан. — Так и лезет из каждой щели.
— А то! Говорят, что она вполне могла этого покойника пришить, только я сомневаюсь, силенок у нее маловато. А была бы посильнее, то могла бы, почему нет?
— Вот именно, почему нет? Развлечений никаких…
— А вот подглядывать очень даже могла…
— Могла и убийцу видеть…
Алиция вопросительно взглянула на Эльжбету. Та отрицательно помотала головой:
— Пустой номер. Эта женщина — аутистка, ничего они от нее не добьются, даже если бы она стадо слонов видела. С такими молчуньями труднее всего бывает вступить в контакт…
Юлия сидела в углу дивана тихо, и все о ней забыли. Заметив это, Эльжбета так резко оборвала фразу, что мы сразу опомнились.
— А что этот Арнольд еще рассказывал? — поспешила подбросить очередной вопрос Алиция. — Он был раньше знаком с паном Вацлавом? Знал, что тот здесь?
— Ясно, что знал. В смысле, лично-то нет, а так, понаслышке. Знал, кто он такой. И один раз видел. Только совсем без понятия был, у кого тот гостил, и вообще ему это по барабану. А как увидал его на экскурсии, то жутко удивился, даже сначала не уверен был, что это пан Вацлав, физиомордия вроде знакомая, а кто такой, не известно. Потом уже на него окрысился.
— Когда?
— Ну, как тот стал с телками обжиматься и с этой его Бригидой тоже. Говорит, достал его, гнида! Мало того, что паразит, каких поискать, так еще и эротоман, чтоб ему провалиться. Но сам не при делах, ведь он за конкурентом своим, Арне этим приглядывал. Они вместе Бригиду окучивали, а она уж больно несговорчивая.
— Неужто дева предпочла пана Вацлава? — удивилась Мажена, снова позабыв о «безутешной вдове».
— Да какое там. Они больше для понта ломались. Говорят, что назло парням, чтобы их завести, а то заторможенные какие-то экземпляры попались в той группе… А так-то сами не прочь.
Стефан игнорировал интимные и несколько противоречивые секреты скандинавской молодежи, которые явно показались ему мало привлекательными, и немного изменил тему:
