сказал. А мы сейчас расследуем дело об убийстве пани Паркер. Вот почему мне необходимо задать вам несколько вопросов.
— А что? — вопросом на вопрос ответила сестра Мартинека, пытаясь одним глазом глядеть на полицейского, а другим на будынь. — Если считаете, что он вам в чем-то соврал, то сразу заявляю — не соврал. Он слишком глуп, чтобы врать, говорит все, как было.
— Ну, так уж глуп… Я бы выразился по-другому — Мартинек на редкость правдолюбив. Нет, нет, во лжи мы его не подозреваем. Дело в другом. Расследование любого преступления, проше пани, дело тонкое, деликатное. Желательно вести его в тайне, но бывает, сведения просачиваются наружу. Вот и теперь полиция пытается определить круг лиц, располагающих информацией. От вас мне хотелось бы узнать, что именно Мартинек рассказывал вам и кто ещё при этом присутствовал. Назовите всех.
— Кого я должна назвать? — не поняла сестра Мартинека. Возможно, её внимание рассеивалось из-за обеда.
— Тех, кто наряду с вами слышал Мартинека, когда он рассказывал об интересных событиях, случившихся на минувшей неделе в доме, где он постоянно бывал. Ну, родные, знакомые, может, случайные лица.
— Родных, пан полицейский, можете сразу исключить, ни отец, ни мать никогда не слушают, что несёт Мартинек. Вот разве что Кацпер, младший брат… Нет, сомневаюсь, дома я его никогда не вижу без наушников на голове. Знакомые же к нам в те дни не заходили, мать болела… А, вы хотели бы знать, кто мог подслушать здесь, у меня? Да, тут была соседка, моя приятельница…
— А вы сами?
— Что я сама?
— Вы сами никому не пересказывали того, что услышали от Мартинека?
Дунув на вздыбившееся молоко, сестра Мартинека совсем прикрутила газ и принялась помешивать с ещё большей энергией. Потом увеличила пламя, и помешивала уже не столь отчаянно, но чрезвычайно внимательно, не отрывая взгляда от кастрюльки. Сложная штука этот будынь… Отставив готовое блюдо в сторону и заменив его чайником, женщина повернулась к полицейскому, решив уделить ему немного времени.
— Я никому не пересказывала, уверяю вас, пан полицейский. Правда, сама слушала с интересом, ведь американская миллионерша для нас такая экзотика, но как-то никому на работе не сказала о ней, не до того было, на этой неделе как раз была срочная работа, не до болтовни. А после работы я никогда не задерживаюсь, опрометью бегу в садик, там сердятся, если ребёнок остаётся после четырех. Уверяю вас, мне не до болтовни было. Извините.
Опять повернувшись спиной к посетителю, молодая женщина принялась разливать ещё не остывший будынь по мисочкам, комиссар же принялся нарезать лук, стараясь сделать это поаккуратнее.
Навык кухонной работы у него был немалый, часто помогал жене. Кухонные занятия не мешали следователю думать. Опыт и интуиция подсказывали — в данном случае он имеет дело с человеком вежливым, доброжелательным и не заинтересованным в сокрытии правды. Ему говорили правду, в этом не приходилось сомневаться. Он научился безошибочно улавливать в показаниях свидетеля насторожённость, скрытую враждебность, притворную искренность и даже сердечность, страх, фальшь, показное стремление помочь родной полиции, злонамеренное желание обвести её вокруг пальца, словом, тысячу всевозможных побуждений. Сейчас он имел дело с показаниями искренними и нейтральными, без каких-либо эмоций.
— А теперь, пожалуйста, о соседке, вашей приятельнице, которая тоже имела возможность слышать рассказы Мартинека.
— Вероника? Что же о ней сказать? Слушала, потому что было интересно. Ведь ей довелось побывать в Штатах и теперь, слушая Мартинека, она то и дело смеялась.
— Вопросы какие-нибудь вашему брату задавала?
— Вопросы? — задумалась сестра Мартинека. — Ага, допытывалась, видел ли он собственными глазами шляпки американской миллионерши, потому как они, то есть американские старушки, по её словам носят совершенно невообразимые головные уборы.
— А она кому-нибудь рассказывала о приезде американской миллионерши?
— Откуда же мне знать? В принципе она не из болтушек, но, может на работе кому и сказала. Не знаю.
— Придётся расспросить её. — вздохнул Бежан. — Одной луковицы пани хватит? А как её фамилия?
— Хватит одной, в салат больше не надо, не то вкус испортится, — наставительно заметила сестра Мартинека. — А фамилия её… какая же Вероники на фамилия? Банькович… нет, Банькович был её первый муж, мы тогда ещё и познакомились, обе были молодые, только в этот дом переехали. Банькович погиб в автокатастрофе через год после женитьбы на Веронике, сам виноват… А потом она вышла второй раз замуж, а может, так жили, я не расспрашивала, она сама не говорила. И сейчас живут вместе, возможно, и расписались. А как фамилия второго — не знаю. Да вы сами спросите, ведь она в этом же доме живёт.
— В какой квартире?
— Да на этой же площадке лестничной, дверь напротив.
— И часто вы общаетесь?
— В последнее время реже, у меня ребёнок и родители на мне, она тоже работает.
— А когда ваш брат рассказывал об американке, почему она у вас оказалась?
Сестра Мартинека вдруг встревожилась.
— Пан полицейский, скажите честно — вы не договорились тут, у меня, встретиться сегодня с Мартинеком?
— Нет, конечно, с чего такое пришло пани в голову?
— Слава Богу! — облегчённо вздохнула молодая женщина. — Ни с чего, просто напомнили о нем, и я перепугалась. Готовлю обед на два дня, некогда мне столько времени проводить в кухне, а если придёт Мартинек — все сожрёт! Ведь это же бочка бездонная, просто бездна какая-то. Вы думаете, почему Кацпер такой худущий? Да потому что Мартинек сметает дома всю еду подчистую, брату ни крошки не остаётся. А вы, наверное, подумали — Кацпер по природе такой скелет? Родители уже свыклись с аппетитом Мартинека, да и куда им деться, у меня же пока ещё недостаточное благосостояние. Время от времени подкармливаю обжору, чтобы родители передохнули, а так на порог бы не пустила. Так о чем вы спросили?
— Просто поинтересовался, почему ваша приятельница Вероника Банькович зашла к пани в тот вечер, когда вы как раз подкармливали брата?
— Да уже не помню, так просто, по-соседски.
— Как вы думаете, я её застану дома?
— Сейчас она наверняка ещё не вернулась с работы, обычно они с мужем возвращаются поздно. Много работают, наверное. Они вместе работают, это я знаю.
— Где?
— Вот не скажу. Вероника говорила, да мне ни к чему, не запомнила. Но раньше восьми их дома не застанете, это уж точно, может, что передать?
— Если пани хоть слово скажет о моем визите, — веско и как-то зловеще промолвил Бежан, — не только соседке, но вообще кому-либо, то в следующий раз непременно назначу встречу Мартинеку в вашей квартире! Знаю, это шантаж, но поскольку нетипичный, статья мне не грозит. А расхлёбывать вам, так что решайте.
Сестра Мартинека с ужасом взирала на ставшего вдруг таким грозным полицейского. А она ещё заставила его по хозяйству помогать!
— Ну, знаете, — наконец произнесла женщина дрожащими губами. — Не ожидала от пана такого свинства.
— Все в ваших руках! — бросил в заключение полицейский и вышел.
Старший комиссар Бежан направлялся к следующему по списку свидетелю, когда его заловил по телефону помощник.
— Павляковская сменила адрес, — информировал Роберт. — И если быть точным, Павляковской она не могла себя называть, ибо с Павляковским они не расписались. А её настоящей фамилии установить не удалось.
