— Ну, не скажи. Это было четыре года назад. Тогда, возможно, он ещё ухлёстывал за ней.
— Ничего не скажешь, — привлекательная особа, — задумался Роберт. — Может, тогда и ухлёстывал, потому и вспомнил. Задним числом приревновал.
Не забыл Роберт минуты, когда Павляковский внутренне напрягся, сделал свои выводы и настоял, чтобы после обыска их не оставили наедине с женой. В полицию их доставили в разных машинах, невзирая на яростные протесты Вероники. Павляковский же не протестовал, видно было, что сильно взволнован, он не стал качать права. Внимательно просмотрел предъявленные ему фотографии и без колебаний ткнул пальцем в пана Хубека:
— Этот. Так родственник или хахаль?
— Родственник, родственник, — успокоил его Роберт. — Двоюродный брат, Дариуш Хубек. Вы его дома застали, не так ли?
— В том-то и дело! Возвращаюсь, после одиннадцати — а тут сидит этот мерзавец, она в халате. Кузен, говорит, семейные неприятности, я и поверил. Потом несколько раз звонил, я ноль внимания, кузен так кузен, а теперь вдруг узнаю — мозги мне пудрила! Никогда не видела своего кузена? Не узнала на фото? Панове, хватит крутить, скажите, холера, в чем дело? Может, я и не Бог весть какой высокоморальный, но своя гордость у меня имеется, ревнив до чёртиков, не собираюсь меняться, был таким всю жизнь, а толкотни никогда не выносил и ещё в состоянии завести себе персональную бабу.
Очень довольный собой Роберт радовался:
— Ни в жизнь этот тип не признался бы, не будь он в нервах! А мы теперь знаем — встречалась она с Хубеком, все от него знала, с Вандой Паркер знакома была с времён пребывания в Штатах, склероз ей не поможет, найдутся свидетели их знакомства. А бабника Павляковского спасла его дурацкая ревность, не проболтайся он, соучастие было бы гарантировано, как в банке. А так — чист, подлец.
На Йодловой их уже ждали, ведь Бежан предупредил о визите.
Меланья не теряла времени даром. Анализировала происходящее и делала свои выводы, которые отнюдь не скрывала от сестёр. Рациональный способ мышления позволял ей делать выводы в принципе правильные, однако склочный характер заставлял вешать сёстрам лапшу на уши, что самой Меланье доставляло грандиозное удовольствие. Вообще, дразнить этих дур всегда приятно, вот и теперь она была чрезвычайно довольна собой.
— Полиция кое-что соображает, — громогласно рассуждала она. — И в конце концов, у них имеется лаборатория с разным таким оборудованием. Наши перчатки их не устроили, неподходящие оказались, и полиция пришла к выводу, что Вандзю прикончил кто-то посторонний. Влез в окно и прикончил. Конечно, мы могли его понять, но сомневаюсь. Доротка могла устроить пожар, но вряд ли управилась бы с двумя печками, там с одной-то хватает хлопот. Я начинаю верить, что убийца и в самом деле за ней охотится…
— Можно знать, зачем? — громко поинтересовалась Фелиция, поливая в гостиной цветочки.
— Идиотский вопрос, — обрадовалась Меланья. — Чтобы после её смерти унаследовать немалое состояние. Анджей наследует автоматически, поскольку родной отец. Вот интересно, он лично пытался задавить её на машине и толкал под трамвай?
Сильвия была шокирована.
— Ты никак спятила, собственную дочь? Неужели Анджей так изменился с годами? Ведь раньше у него был мягкий характер. И хорошо воспитан… Вот, сами намажете печенье кремом и повидлом, ставлю все на стол, мне не хочется заниматься этим. А почему ты думаешь, что это все делал Анджей?
— А для чего существует дедукция, идиотка ты этакая? Убивает тот, кому выгодно.
— Нам тоже выгодно! — возразила Фелиция, верная своей застарелой привычке непременно возражать. Меланья немедленно вцепилась в сестру.
— Хочешь сказать, что последние мозги потеряла и подвергла опасности собственную жизнь, лишь бы Доротка задохнулась от дыма в своей каморке?
— И ничего я не подвергала! Всегда сплю с открытым окном.
— Молчи и слушай. Я во всем этом вижу руку Анджея. Вандзю он знал. Прикончил её, немного подождал и принялся за Доротку. Когда её прикончит — огребет все её денежки. Повезло тебе, принцесса, с папочкой…
Доротка слушала болтовню тётки довольно спокойно, стресса она в ней не вызвала. Неприятно, конечно, что лишить жизни её намерен родной отец, но она как-то никогда не думала об отце, его просто не было в её жизни. Такое благодушие объясняется, вероятно, и тем, что мысли девушки были всецело заняты обручением с Яцеком и их решением пожениться. Почти все мысли, на другое просто в голове не оставалось места. Неприятно, конечно, если убийцей окажется отец, ну да она это как-нибудь переживёт. Вот только не унаследует ли гены убийцы?…
А Меланья разошлась вовсю.
— Надеюсь, будешь ему носить передачи в тюрьму, сигареты и что-нибудь вкусненькое. Такова обязанность примерной дочери, никуда не денешься. Вот увидите, это Анджей. Думаете, полиция опять к нам едет так просто?
— Комиссар велел нам всем быть дома, так что одно из двух, — рассуждала Фелиция. — Или что-то имеет сообщить, или кого-то из нас арестует. Из разговора с ним по телефону я поняла — они что-то обнаружили.
Меланья твердила своё:
— Если полиция в состоянии думать логично, она тоже придёт к такому выводу, что и я. Ни одна из нас не убивала Вандзю, Яцек и Мартинек тоже. Кому это выгодно? Анджею…
Подозрительно глядя на Меланью, Сильвия сказала Фелиции:
— Знаешь, почему она взъелась на Анджея? Наверняка была в него влюблена, а он предпочёл Кристину, вот и злобствует теперь.
— Гениально! — фыркнула Меланья. — Скажи, что я ещё и подговорила его на преступление!
Независимо от результатов расследования Сильвия чувствовала себя счастливой. Во-первых, опять подвернулась оказия устроить приём, так как старший комиссар полиции велел собраться им всем. Во- вторых, он сообщил, что снял арест с завещанных Вандой денег, и теперь они могли свободно пользоваться наследством. На радостях Сильвия погнала в магазин приехавшего по вызову Фелиции Яцека. Парень было автоматически включил счётчик, потому как приехал на своём такси, да спохватился и махнул рукой. Во- первых, считай, член семейства. Во-вторых, стал богатым.
При виде роскошно накрытого стола, где доминировали икра и лососина, Мартинек тоже расплылся в счастливой улыбке. Доротка в присутствии Яцека тоже испытывала дотоле незнакомое ей чувство уверенности и тихого блаженства. Павел Дронжкевич не спускал влюблённого нежного взора с Меланьи, никогда раньше не казавшейся ему столь прекрасной, а Меланья в атмосфере влюблённости вдруг растеряла весь свой сарказм и расцвела, как пышная роза.
Бежан вошёл в гостиную, окинул взглядом собравшихся и подумал, что никогда раньше не видел столько довольных жизнью людей.
— Вообще-то я не напрашивался на приём, — сказал он устало, — но коль скоро уважаемые пани решили именно так обставить мой приезд, что ж, признаюсь — есть что отметить. Похоже, мне придётся речь держать?
— А то вы не знали! — пожала плечами Меланья. — Ведь все детективы заканчиваются речью… главного детектива.
— У нас за детектива Меланья, — на редкость кстати заметила Сильвия. — Она только что нам такую речь выдала…
— Ах, не слушайте мою сестру, пан комиссар, — мило улыбнулась Меланья. — Она у нас так же разбирается в шутках, как свинья в апельсинах. Уж вы на неё не обижайтесь…
И тут раздался голос обычно молчаливой Доротки. Голос твёрдый, уверенный. Девушка буквально за считанные дни изменилась до неузнаваемости.
— Пан комиссар, поскольку меня назвали главной наследницей, крёстную бабулю я не убивала, так что, возможно, располагаю какими-то правами и очень прошу …очень хочу, чтобы речь произнесли вы, а не мои тётки. Неужели мои отец…
И все-таки на слове «отец» голос девушки дрогнул. Для Бежана этого оказалось достаточным, и он
