Подумав, Яночка решила:
— Начинаем с ключей, ведь может оказаться, что на чердаке обнаружим ту самую дыру и уже не надо будет лезть на гараж. Только сначала надо проверить, что делает старая, грымза, вдруг услышит, что мы полезли на чердак.
— А чего ей делать? — возразил Павлик. — Как всегда, сидит в окне. Она небось уже приросла к окну, с места не сдвинется весь день и смотрит, смотрит… А чего смотреть? Ведь на нашей улице ничего не происходит, даже машины не ездят, проедет одна за целый час и снова никого. И в самом деле, упрямая старуха, решительно отказавшаяся переехать из их дома, все дни, а может, и ночи проводила в окне своей комнаты, следя за всеми входящими и выходящими из дому злобным подозрительным взглядом слезящихся старческих глаз. Дети видели её в окне, уходя в школу и возвращаясь из неё, выходя в сад, магазин, на прогулку. Старуха всегда неподвижно сидела на своём посту. Наверняка была там и сейчас, но на всякий случай следовало проверить.
Павлик с трудом приподнял тяжеленный ящик с ключами и кряхтя потащил его к выходу. Яночка распахнула дверь, собираясь выйти во двор и взглянуть на соседское окно, но внезапно попятилась, налетев на следующего за ней по пятам Хабра.
— Тссс! — прошипела она, прикрыв осторожно дверь.
— Что там? — спросил Павлик, оперев тяжеленный ящик о перила лестницы.
— Гляди-ка, наша грымза выползла из дому! Ну и чудеса!
Поставив ящик на ступеньку лестницы, Павлик поспешил взглянуть на эти чудеса.
— И в самом деле! Выползла из дому! Хорош бы я был, наскочив на неё с ящиком!
— Почтальон идёт, — не отвечая брату, сообщила Яночка, хотя Павлик, глядя над её головой в дверную щель, и сам прекрасно видел направляющегося к их дому почтальона в форменной фуражке, с тяжёлой сумкой на плече. Приближаясь к калитке их дома, почтальон полез в сумку и вынул из неё небольшую посылку или бандероль. Распахнув калитку старая грымза сказала ему что-то и, приняв посылку, распрощалась с почтальоном. Тот кивнул головой и отправился дальше, а старуха закрыла калитку и собиралась вернуться в дом.
— А ну быстро! — скомандовал Павлик.
Яночка неслышно закрыла дверь, Павлик подхватил со ступеньки свой ящик, и оба они, предводительствуемые Хабром, в жуткой спешке кинулись вверх по лестнице, чтобы успеть подняться к чердаку до того, как старуха войдёт в дом. На площадке второго этажа пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Тяжело дыша, дети прислушались. Внизу хлопнула входная дверь, значит, старуха вернулась в дом. Сейчас должна отправиться к себе и опять занять свой пост у окна. Хотя… Может, она там только поджидает почтальона и сейчас ей незачем торчать в окне?
— Знаешь что, — зловещим шёпотом поделился Павлик с сестрой своими подозрениями, — она явно поджидает почтальона, чтобы перехватить его. По-моему, она способна и наши письма перехватывать. Ты как думаешь?
— Так ведь почтальон дал ей не письмо, а какую-то посылку, — возразила сестра. — Но ты прав, мне тоже кажется, что такая способна на все, уж больно она подозрительная. Надо будет предупредить бабушку, пусть тоже поджидает почтальона.
— Бабушка не сможет, её окна выходят на другую сторону дома, — резонно заметил мальчик. Яночка наморщила лоб. Брат, конечно, прав, но не может быть, чтобы не нашлось выхода из этого сложного положения. И Яночка нашла выход.
— Выдрессируем Хабра! Он такой умный, все поймёт! Приучим его сторожить у, калитки, а потом, как только появится почтальон, сообщать о нем бабушке.
— Клево! — обрадовался Павлик. — И бабушку выдрессируем, она тоже понятливая. Ну, как там?
Думаешь, можем подниматься на чердак? А вдруг ведьма услышит нас?
— А ты потихоньку иди, зачем так дребезжать ключами, аж в Аргентине слышно!
— Попробовала бы сама тащить эту тяжесть!
Тихо, на цыпочках, дети поднялись к двери, ведущей на грымзину половину чердака. Яночка подозвала Хабра и приказала ему:
Сторожи, Хабр! Сядь вот тут и сторожи, никого не впускай! Если кто станет подниматься по лестнице, приди и скажи нам. Понял? Тут лежать! Стеречь!
«Стеречь» для Хабра означало одно: неподвижным камнем лежать на указанном месте и не допускать никого, пока Яночка не снимет его с поста. Собака послушно легла на указанной ступеньке. Павлик недоверчиво перевёл с него взгляд на сестру.
— Ты уверена, что он понял?
— Совершенно уверена. Да ему и не обязательно звать нас, достаточно просто зарычать. Грымза его боится, ни за что не пойдёт дальше, даже если и услышит, что мы забрались на её чердак. Впрочем, на всякий случай давай договоримся: если что, мы с тобой просто играем на лестнице. Павлик уже успел, поставив ящик на пол, вытащить из него первую связку ключей. Услышав слова сестры, он повернулся к ней.
— Во что играем?
— Не все равно? Просто играем тут, на лестнице. Имеем право!
— Нет, мы должны все продумать, чтобы никто не догадался, что мы просто делаем вид. Так что думай, пока я тут буду подбирать ключи. И он занялся своим делом. Вздохнув, Яночка тоже занялась работой.
На просторной площадке у чердачной двери кучей были навалены доски, ящики, коробки и прочее барахло. Девочка принялась разбирать его и сооружать из досок и коробок нечто вроде двух курятников в свободном углу. Подпёрла их с одной стороны старой дверцей от шкафа, с другой — двумя хромыми табуретками, а сверху прикрыла кусками картона и фанеры. Брат с сестрой молча трудились, слышались лишь сопенье и покряхтыванье.
Бросив в ящик связку опробованных ключей и взяв новую, Павлик вытер пот со лба и окинул критическим взглядом дело рук сестры.
— Что это ты соорудила?
— Учти, мы с тобой играем в побег из Бастилии. Вот это темница, видишь, подземелье. Нет, даже застенок! Два застенка. В случае чего мы с тобой там сидим и не можем выйти. А у тебя как дела? Вилку я потом принесу.
— Да пока никак. А зачем нам вилка?
— Как то есть зачем? Ты чем собираешься делать подкоп? Узники всегда копают или вилкой, или сломанной ложкой, но у нас в доме не найдётся сломанной.
— Большое дело — сломать ложку? — Павлик с охотой переключился на подкоп, отдыхая от своего тяжкого труда.
— Сама знаю — не большое, но зачем тебе лишняя работа? — возразила сестра. — Не хватает ещё ложками заниматься! Ведь мы же только будем делать вид, что играем.
— Ты права, и вилка сойдёт…
Яночка успела украсить свои застенки ещё кое-какими живописными деталями, а Павлик все ещё, сопя и пыхтя, возился с неподатливым замком. Осталось всего две связки не испробованных ключей, а вместе с испробованными уменьшалась и надежда. Но вот неожиданно один из ключей вошёл в скважину и легко повернулся.
Павлик на мгновенье замер, не веря такому счастью, повернул ключ в обратную сторону, потом снова два раза запирая, потом опять дважды отпирая. Огромный амбарный замок был отперт!
— Ты, гляди! Открылся! — триумфальным шёпотом позвал мальчик сестру.
От неожиданности Яночка выронила из рук старую оконную раму, сквозь которую Павлику предстояло выглядывать из своего узилища, и, запретив брату без неё открывать дверь, помчалась взглянуть, что делает Хабр. Собака спокойно лежала на той ступеньке, где ей велено было сторожить. Наказав Хабру ещё раз сторожить и никого не пускать Яночка поспешила к брату. Тот честно не открывал без сестры заветную дверцу.
— Ну, как там?
— Все спокойно, Хабр сторожит. Теперь снимай осторожно замок. Ты хоть понимаешь, что мы с тобой совершаем взлом? Уголовно наказуемое преступление.
