— Ну, значит, сам Люциан, хозяин… И ещё приехал индус, наш клиент, очень на янтарь жадный, нет, не скажу, не скупердяй, но ему мы продаём неохотно.
— А почему неохотно?
— Так ведь они, индусы, какие? Вроде бы, как и все остальные нормальные люди, из янтаря делают всякие красивые вещицы, но как только владелец вещицы помирает, так и сжигают её вместе с ним. Религия у них такая. А кому охота красивые экземпляры на погибель продавать? Если второй сорт — ещё ничего, но хороший жалко.
Капитан подосадовал, что не спросил индуса, зачем ему янтарь с «дыханием Бога», ну да ничего ещё не потеряно, спросит. Но индус возник мимоходом, главными были три янтарных бизнесмена. Капитан понял — собрались не случайно, должно быть, обсуждали не только те вопросы, которые назвал словоохотливый Валтасар. Возможно, именно на этой конференции между компаньонами возникли трения, приведшие впоследствии к убийству Франтишека Лежала. Но об этом Валтасар, разумеется, не скажет. Недаром так словоохотлив, пытается за болтовнёй скрыть истину.
— Больше никого на этой встрече не было?
— Была ещё одна женщина, знакомая Люциана, я даже не знаю, как её зовут. А больше никого. Вышли мы все вместе, и каждый поехал к себе.
«Ага, женщина», — мысленно отметил капитан Бежан, а сам обратился к прошлому и спросил свидетеля о золотой мухе.
И тут вдруг пан Валтасар словно онемел. Да, о мухе приходилось слышать, кто из янтарщиков не слышал, возможно, и видел, но точно не помнит. И ничего сказать о ней не может.
Капитан не стал давить, старые полицейские материалы дали ему обильную информацию к размышлению и имена людей, которых следует допросить. Первым на очереди был Орешник, так что Валтасар пусть пока погуляет.
Итак, капитан выпустил из когтей взопревшего Валтасара и велел разыскать Люциана Орешника, где бы тот ни находился.
Разными, лишь полиции известными способами удалось установить, что в данный момент пан Орешник находится дома. Капитан Бежан велел послать ему формальную повестку на завтра, а сам прихватил подпоручика Гурского и отправился к интересующему его субъекту сегодня.
Орешник вообще ни с кем не имел ничего общего. Правда; в злополучную пятницу он находился в Варшаве, но преступлений не совершал, занимался своим прямым делом, а именно ждал у знакомого шлифовальщика, пока тот не обработает как следует нужный пану Орешнику янтарь, который после этого он, Орешник, собирался везти в Краков одному очень известному художнику. В мастерской пришлось проторчать битых три часа, с пяти до восьми вечера. Да, там были люди, сначала двое, а потом и вовсе четверо. Вернулась домой жена шлифовальщика с приятельницей и привела её в мастерскую, чтобы продемонстрировать янтарь, из которого муж сделает той отличные бусы. Они все могут подтвердить, пожалуйста, вот адреса и фамилии, только подруга жены шлифовальщика ему незнакома, но о ней можно расспросить в мастерской.
У капитана была привычка проверять то, что можно проверить, не откладывая, вот и теперь он приказал подпоручику немедленно послать сотрудника в шлифовальную мастерскую для проверки показаний пана Люциана, хотя интуиция и подсказывала полицейскому, что в данном случае можно не усердствовать.
Сотрудника отправили, а капитан продолжал допрос.
Пана Лежала Орешник знал, а как же, ведь столько лет работали в одной отрасли. Пан Лежал любил сваливать свои обязанности на других, сколько раз сваливал на него, Орешника, не хотелось самому с людьми встречаться. Впрочем, его дело. Нет, о знакомых пана Лежала Орешнику ничего не известно, они только по делу общались, домами не дружили, так что понятия не имеет, кого мог тот ждать в злополучную пятницу. Да, в четверг был здесь, у него, разумеется по делу. И Валтасар был, он тоже деловой партнёр, привозит янтарь прямо от рыбаков с косы. И индус тоже явился, очень помешал, сорвал, можно сказать, производственное совещание. Он глупый, этот индус, признался, что янтарь покупает для того, чтобы потом сжечь, так ему никто из наших не хотел продавать. Женщина? Какая женщина? Не было там никакой женщины. То есть, конечно, была, его жена, этот Валтасар совсем, видно, спятил, если его жены не узнал. Да нет, она, конечно, женщина, и волосы недавно перекрасила, но как же было не узнать, впрочем, все возможно…
На этом этапе показаний неизвестная женщина стала вдруг для следователя чрезвычайно важной персоной. А пока он как ни в чем не бывало продолжал расспрашивать Орешника.
Янтарь с золотой мухой и второй, с дымкой, пан Лежал привёз много лет назад. Да, с рыбкой тоже, но Орешник уже подзабыл, все вместе или по отдельности. Да нет, не проданы, такие уникумы жаль продавать дёшево. И в руках держал, надо же разглядеть, в их деле полагаешься лишь на себя, даже клиентам предлагал, пан Лежал попросил, а потом отобрал янтарь, он, поди, до сих пор у него. Нет, он этого точно не знает, может, и у Лежала кто украл, да хоть бы тот бандит, что Лежала пристукнул. А на Вислинской косе пан Люциан сроду не был, так что ни о каких преступлениях тамошних понятия не имеет, говорите, трупы откопали? А кто их знает, может, и откопали, но он об этом первый раз слышит.
— А когда, где и в какой цвет ваша жена перекрасила волосы? — вдруг поинтересовался следователь, чем несказанно удивил пана Орешника. Могло ли ему прийти в голову, что капитану покоя не давали две блондинки, о которых поведал индус.
— Что? Когда, спрашиваете? Да откуда мне знать? Недавно. А где — понятия не имею. Цвет? Не очень- то я в цветах разбираюсь, вроде бы чёрный, а может, и рыжий? Нет, черноватый скорее. Точнее затрудняюсь…
У капитана кончилось терпение.
— Жена дома? Пригласите её, пожалуйста, зайти. Поскольку сверху доносились голоса, а в момент прихода капитана на лестнице мелькнула женская фигура, хозяину не с руки было врать, что жены нет. Бросив исподлобья угрюмый взгляд, он раскрыл дверь и, задрав голову, рявкнул:
— Магда!
— Чего тебе? — отозвалась сверху супруга.
— А ну спустись сюда! У пана капитана к тебе дело.
Через минуту в гостиную вплыла пани Орешникова. Среднего роста, довольно упитанная, под стать мужу, с высокой шапкой более чем тёмных волос. Цвет их и в самом деле было нелегко определить, но блондинкой пани Орешникову никто бы не назвал.
— Пана капитана интересует твой парикмахер, — ехидно заявил Орешник в ответ на вопросительный взгляд супруги.
— Мой парикмахер? — недоверчиво переспросила супруга.
Следователя нелегко было сбить с толку.
— Пани недавно перекрашивала волосы? — деловито поинтересовался он.
— Да, перекрашивала. А что? Есть статья? Или плохо перекрасила?
— Что вы, перекрасили замечательно, и закон не запрещает. Чудесный оттенок. Когда?
— В прошлый четверг! — расплылась в улыбке довольная женщина.
— Где?
— Да у пани Марыси, моя постоянная парикмахерша. Тут рядом с нашей стоянкой, может, видели, маленький частный салон. Я всегда к ней хожу.
— А раньше какого цвета у вас были волосы?
— Совсем светлые, проше пана. Ведь я натуральная блондинка. А что?
— Да ничего, все в порядке. Минуточку, когда вы в четверг вернулись из парикмахерской, в доме были гости?
— Правильно, были. Откуда пану капитану известно? Ведь даже я не знала, такая для меня была неожиданность…
— Кто же был у вас в гостях? Обменявшись с мужем, молниеносным взглядом, таким незаметным, что лишь бдительный капитан увидел, Орешникова ответила:
— Даже не знаю. Я лишь заглянула, поздоровалась и ушла. Раз меня не предупредили, значит, деловые партнёры мужа, а с ними я обычно не общаюсь. Я и в гостиную не заходила, бросила только «здравствуйте»
