была обязана одному местному депутату. Маржори почуяла ловушку.
Верша взял ее за руку не грубо, но с такой силой, что она оказалась вплотную прижатой к нему.
— Отведи меня к ней, — сказал комиссар.
Он слегка вывернул ей руку. Маржори поморщилась.
— Плохи дела, комиссар? — спросила она.
— Великолепны!
Она больше не сопротивлялась, и, держась за руки, они направились к двери, которая вела в коридор, обитый довольно уродливыми деревянными панелями. Они прошли его, и Маржори открыла другую дверь, ведущую в кухню. На стуле сидела женщина помоложе, с дряблым розово-белым лицом и раскладывала пасьянс. Она подняла голову и с удивлением посмотрела на вошедших. Вержа быстро засунул руку в карман ее жакета и вытащил набитый деньгами бумажник. В нем был также листок с фамилиями и цифрами.
— Не обращай внимания, — сказала Маржори, — он спятил!
— Справедливые слова, — сказал Вержа.
Он обратился ко второй женщине:
— Арлет, ты пойдешь с нами. Осмотрим комнаты.
Маржори решила перейти к открытому сопротивлению. Она отказалась подчиниться.
— Согласно хорошо известному выражению, которое я обожаю, ты усугубляешь свою вину! — сказал Вержа.
— Я должна, позвонить, — потребовала Маржори.
— После обыска ты можешь звонить хоть архиепископу, если тебе захочется.
Слово «обыск» произвело впечатление.
— И правда, — сказал Вержа, — я забыл вас предупредить. Это действительно обыск.
— Чье это приказание?
— Мое.
Комиссар взял под руку с одной стороны Маржори, с другой — Арлет.
— Пошли. Сколько сейчас клиентов?
— Двое, — ответила Маржори.
— Успокойся. Я не помешаю им закончить свое дело. Простая констатация факта.
Женщины стали упираться. Вержа пожал плечами и напряг мышцы. Несмотря на сопротивление, они сделали шаг вперед. Он нажал сильнее, и Маржори сдалась.
— Вам это дорого обойдется, — сказала она со злостью.
Они подошли к лестнице, ведущей из коридора.
— Я не Клод, — продолжала она. — Если вы хотите денег, комиссар, то зря стараетесь.
Он засмеялся.
— Пока что я хочу бросить взгляд!
На втором этаже находилось шесть комнат, по три, одна напротив другой. Маржори подвела их ко второй по правой стороне. Она высвободилась, чтобы достать из кармана дежурный ключ. Постучала и сейчас же открыла. На кровати лежали молодая женщина и седой мужчина лет пятидесяти, который сердито приподнялся на локтях. У него был вид сенатора, но только вид, к большому сожалению Вержа, знающего всех местных сенаторов в лицо.
— Полиция, — сказал комиссар.
Он подошел к постели, поприветствовал лежащего мужчину, извинился вполне искренне. Мужчина сказал, что будет жаловаться.
— На вашем месте я бы реагировал так же, — сказал Вержа очень вежливо.
Он обратился к девице:
— Патриция или Морисет?
Эти два имени были записаны на листке, найденном в бумажнике Арлет.
— Патриция, — ответила девица.
Вержа велел ей прийти вечером к нему на службу, чтобы дать «кое-какие показания». Он заметил, что Маржори исчезла. Он это предвидел.
Выходя из комнаты, он кивнул мужчине. Арлет ждала его, слабо улыбаясь.
Вержа схватил ее за руку.
— Следующая комната, — сказал он.
— В ваших интересах повременить, мой вам совет.
Маржори бегом поднималась по лестнице. Она запыхалась.
— Вас просят к телефону, — сказала она.
— Сейчас, скажи, чтоб подождали.
Маржори колебалась. Лицо комиссара приняло жесткое выражение.
— Никому не понравится, что ты препятствуешь проверке. Даже тому, кто на другом конце провода.
— Негодяй, — процедила она.
Вержа искоса взглянул на нее, забавляясь.
— Оскорбление полицейского при исполнении служебных обязанностей. Ты распустилась, Маржори.
В другой комнате молоденький юноша забавлялся с брюнеткой, которая думала в этот момент о чем- то совсем другом и не скрывала этого. Юноша пытался возмущаться. Вержа задал брюнетке те же вопросы, что и предыдущей девице. И она ответила, что ее зовут Морисет, уточнив даже, что так же звали ее бабушку, у которой была аналогичная профессия после войны 1914–1918 годов. Она добавила, что в те времена полицейские не совали нос не в свое дело, против чего Вержа не стал возражать.
Он нашел Маржори в гостиной на первом этаже. Не говоря ни слова, она протянула ему телефонную трубку, откуда несся разъяренный крик.
— Вержа у телефона, — сказал комиссар.
— Кто тебе велел идти к Маржори?
— Никто, — ответил он спокойно. — Мне стало известно, что в этом доме занимаются сводничеством. Я офицер полиции и счел своим долгом произвести проверку.
— Ты что, сошел с ума?
Это был Герэн, его преемник по отделу «общественной профилактики» — это благородное название заменило «полицию нравов», звучавшее оскорбительно. Герэн, весь круглый, напоминал шар из одних мускулов. Он катился вверх по службе с удивительным постоянством. Вержа терпеть его не мог. У Герэна не было недостатков, если не считать душевной подлости, которая служила ему добрую службу.
— Я вернусь и напишу рапорт.
— Ты не думаешь, что лучше тебе соблюдать спокойствие и молчать?!
— Не понимаю почему. Нет никакого сомнения: Маржори виновна на все сто процентов. Я изложу тебе все детали…
— Предупреждаю тебя: я сейчас же отправляюсь к Сала.
Он повесил трубку. Вержа тоже. Маржори наблюдала за ним.
— Довольны? — спросила она.
— Очень.
Она не теряла уверенности. Ей не сделают ничего плохого. Ей покровительствовали повсюду. Когда в мэрии принимали иностранную делегацию, часть иностранцев каждый раз оказывалась у нее в заведении. Во время законодательных выборов у нее происходили деликатные переговоры о снятии кандидатуры между представителем большинства и кандидатом центра. У нее как-то после международного матча в стельку напилась вся сборная Франции по регби. Двух девиц пришлось отправить в больницу. Все это, разумеется, потихоньку. Так чего же ей бояться такого комиссаришку, как Вержа, будь он хоть суперполицейский?
Однако у нее еще были некоторые опасения. Как Вержа, будучи в курсе всех дел, мог так попасть впросак! Она смягчилась.
— Чего вы хотите, комиссар?
Он не ответил. Уже давно он дал себе обещание при случае устроить Маржори гадость. Когда он
