Дойдя путем таких рассуждений до мешка, мы наконец встали из-за стола, но никто из нас не успел даже прикоснуться к мешку, как заявилась Кирстен. У датской кузины было к Алиции какое-то дело по растительной части. Она принесла с собой кипу зелени и хотела что-то получить от Алиции из ее сада. По опыту зная, что такие дела быстро не делаются, я решила съездить за продуктами, несколько раз предупредив всех, чтобы мешок без меня не вздумали вскрывать. Причем не удержалась, чтоб не подумать: невезучий какой-то мешок. Интересно, кто следующий категорически потребует без него не вскрывать?
Кирстен, сама того не ведая, оказала мне услугу, засидевшись до моего возвращения, а то ведь могли начать и без меня. Мы вежливо раскланялись с ней в дверях, и Беата неудержимо ринулась к мешку. Мажена демонстративно позакрывала все двери в доме на засов, а парадную еще и на ключ заперла.
И только тут Алиция спохватилась, что в комнате стало как-то просторнее.
– А где же мои бумаги? – грозно вопросила она оглядываясь. – Кто осмелился их выбросить?
Беата горячо заверила хозяйку, что скорее бы у нее руки отсохли, чем она осмелилась хоть какой жалкий клочок выбросить. Вон все бумаги до одной – в угол она запихала эту макулатуру, он освободился, когда оттуда вытащили мешок.
Я же сокрушенно извинилась перед обеими и покаялась перед хозяйкой, что решила непременно довести до ее сведения перемещение драгоценной макулатуры, да позабыла. Теперь Алиция может встать и лично убедиться, что все бумаги аккуратно сложены в кипы и засунуты в угол между книжной полкой и колом, подпиравшим подоконник.
Алиция упорно не принимала наших извинений.
– Теперь в этой куче я ничего не найду, – злобно шипела она.
Меня разозлило глупое упорство, и я чуть было не высказалась, но сдержалась. Беата же была сама кротость.
– Ну, перестань злиться, – умоляла она хозяйку. – Если хочешь, я разбросаю, то есть, того, верну бумаги точно в такое же состояние, как они были сложены раньше? У меня хорошая зрительная память, и я прекрасно помню, где что лежало. Сделать это немедленно?
По Алиции было видно, что такой выход ее больше всего устраивал, и она немедленно приступила бы к восстановлению status qvo, восстановив в комнате прежний балаган, но раздумала. Махнула рукой и наклонилась к мешку.
Сверху по-прежнему лежали роскошные бальные перчатки черного цвета. И так они были хороши, что мы вновь довольно долго любовались ими. Под перчатками оказались, ясное дело, стиральный порошок и колготки, затем набор разноцветных мелков, намордник для крупной собаки, бигуди в сетчатом мешочке, четыре разных замка-молнии, дамские длинные шорты-бермуды в цветочек, пять разных ключей на одном кольце, две дамские блузки, стенной барометр, большая скатерть в мелкую клеточку и килограммовая коробка шоколадных конфет, со всех сторон оклеенная скотчем.
– Скажите! – удивилась Алиция. – Пищевые продукты вообще никогда не кладут в мешки, которые выставляют на аукцион. Первый раз вижу в мешке шоколадки.
– Шоколадки – не ветчина, – мудро заметила я, – они не так скоро портятся. Несколько недель могут выдержать.
– Какие несколько недель? Я подсчитала: они пролежали у меня пять лет.
– Устроители аукциона никак не могли такое предположить. Нормальные люди сразу распаковывают мешки.
– Не знаешь, а говоришь. Аукционы устраиваются здесь каждые три месяца, так что мешок может пролежать три месяца, а любые продукты испортятся за это время.
– Как это три месяца? Не ты ли мне говорила – каждые полгода. Или даже раз в год.
– Не могла я говорить таких глупостей, ведь аукционы на датских железных дорогах устраивают раз в квартал. Я-то лучше знаю! А ты выдумываешь бог весть что…
– Не ссорьтесь, – вмешался Павел, – давайте лучше посмотрим, как выглядят шоколадные конфеты, пролежавшие пять лет. Откроем коробку?
Мажена взяла коробку в руки и понюхала, заявив, что во всяком случае они не издают неприятного запаха.
– Зато стучат, – добавила она, помахав коробкой. – Должно быть, окаменели за это время. – И еще раз тряхнула коробкой, приложив ее к уху, чтобы окончательно убедиться. – Стучат…
Мы все хотели послушать, как стучат конфеты в коробке, и, вырывая ее друг у друга, изо всех сил трясли, убеждаясь – стучат. Павел отправился в кухню за ножницами.
Пока он ходил, я маленькими маникюрными ножничками разрезала клейкую ленту и открыла коробку.
Воцарилось молчание. Потрясенные и сами окаменелые, мы молчали не меньше минуты, пялясь на содержимое конфетной коробки. Никаких шоколадок в коробке не оказалось. Она доверху была заполнена клочками ваты и какими-то непонятными маленькими предметами. Приглядевшись, мы распознали в них красивые пуговицы, винтики, кусочки дерева. Однако больше всего было фигурок всевозможных животных, которые весело поблескивали среди защитного мусора и ваты.
Первой осмелилась прикоснуться к странным фигуркам Беата. Тонкими пальцами она сняла слой ваты с одной из них и извлекла фигурку верблюда.
– Надо же! – в полном восторге прошептала девушка.
Павел высказал здравую мысль, что шоколадные фигурки вряд ли за пять лет изменились до такой степени.
– О, вот лошадка! – выковыривая из ваты замеченное животное, обрадовалась Алиция. – Какая красивая! Такой еще нет в моей коллекции.
Сдавленным от волнения голосом Мажена только бормотала:
