ключ. Ну, попадись мне эта гадина в руки… Откуда ты взяла, что я был в машине?!
— Откуда… машину узнала, да и не постороннего же ты давил, а Баську!
— Что?!
— Ну да, Баську. На неё охотился.
Гавел растерянно моргал. На его физиономии явственно читалось: убить Баську — последнее, что могло взбрести ему на ум. В голове у меня кое-что начало проясняться.
— На кой ляд мне давить Баську?! — смертельно удивился Гавел.
Насчёт убийства Дуткевича у меня возникла своя версия, и Гавела я исключила. Если не он убил Дуткевича, зачем тогда устранять Баську как свидетеля? Отпадает. Оставался лишь один мотив — месть.
— Ты просто мстил, — вздохнула я. — Открыл шахер-махер со счётом и озверел. В состоянии невменяемости и задавил её.
— Какой такой шахер-махер со счётом?!
— Не придуривайся, я знаю. У тебя из-под носа забрали все деньги со шведского счета. Адрианампоинимерина. Ты, естественно, разозлился и решил ей отомстить.
Гавел продолжал пялиться на меня. Но в выражении физиономии начала поблёскивать весёлость.
— Вот шельма, она таки тебе выложила… Так, говоришь, деньги увели? В самое время сообразили — я-то свои денежки давно снял! Думали надуть меня? Хи-хи-и-и!..
Я слегка обалдела. Ведь Алиция сообщила: денег на счёту больше, чем выслали четверо компаньонов…
— Ничего не понимаю. Они сняли все, что выслали, расчёты верны. Может, ты чего напутал?
— Я напутал? За кого ты меня принимаешь? Слушай-ка, предупреждаю, мы с тобой шепчемся с глазу на глаз, в случае чего ото всего отопрусь. Свидетелей нет, хи-хи! Так, говоришь, хотел раскатать Баську по асфальту, потому как увели мою долю? Хи-и-и, хи-и-и!
— Не по асфальту, а по песчаной дороге…
— Ой, помру с тобой, хи-хи-хи-и-и! Дура! Да ни в жизнь бы на такую глупость не сорвался! Не очень-то понимаю, откуда у них там капитал размножился, а уж моего не получили, будь спокойна! Хи-хи-и-и!
Теперь я обалдела окончательно. Усилием воли постаралась отключиться от финансовой темы: все равно сейчас ничего не выяснить. Чудеса, да и только. О Франеке, может, что узнаю.
Гавел дискуссию о Франеке не поддержал и решительно объявил:
— Ни о каких ограблениях знать не знаю, ведать не ведаю. Хи-хи! Франек у меня работал с авто, и только. Ничего больше. Приснились тебе какие-то налёты, видела хоть одного ограбленного?! Что ты?! Совсем баба спятила, хи-и-и, хи-и-и!
— Но Дуткевича-то убили?! — потеряла я всякое терпение. — Убили! Почему убили?!
— Кто его знает. Может, кому лицом не нравился?
— А твой «пежо»? Кто его взял? Ты сидел дома пень пнём, ничего не видел, не слышал?! Оглох, что ли?!
— Знаешь, сам голову ломаю. Слышать не слышал — у меня орал телевизор, а в машине хороший глушитель. Мотор работал бесшумно, вот и не слышал. Выезд из гаража с другой стороны. Видел какую-то каналью, когда выходил на кухню, только пораньше, около пяти, вроде того. Болтался около гаража пьяный в стельку, я было хотел завести «мерседес» в гараж, да лень взяла.
— А где стоял «мерседес»?
— На улице, под окнами. Неохота мне открывать да закрывать эту дверь, черт её дери.
— А пьяный как выглядел?
— Ты чего меня тут допрашиваешь, легавые и так уже интересовались, десять раз повторять?
— Я же тебе повторила в десятый раз насчёт наезда на Баську!
— Ладно, черт с тобой. Пьянь пьянью. Я и вспомнил-то, потому как допрашивали. Блондинчик, морда с куриную гузку, голодающий, хи-хи! Зато элегант — портки обтрёпанные и красный платочек на шейке…
И все сложилось в логическую цепь. Майор, надо полагать, теперь знал все. Трудновато ему, никуда не денешься, с меня хватит того, о чем догадалась, а ему собирать неопровержимые улики.
Спустя три дня Польский национальный банк передал в государственную казну более четырех миллионов датских крон, переведённых из Копенгагена Станиславом Вишневским, обитающим в апартаментах королевы Маргариты — видимо, в качестве квартиранта. В пересчёте на доллары — семьсот шестнадцать тысяч.
Майор вызвал меня незамедлительно, принял сухо.
— Если вы ничего не знаете об этом, с позволения сказать, подарке, тогда я китайский император. Послезавтра истекает срок недельной проволочки, не начнёте ли говорить сегодня?
Моё облегчение тут же сменилось полным недоумением.
— Сколько, простите, вы сказали? Семьсот шестнадцать тысяч?
— Точнее, семьсот шестнадцать тысяч двести восемьдесят шесть долларов и двадцать четыре цента.
— Какова прибыль! Народное государство заработало на этом деле почти сто сорок тысяч долларов! Можно сказать, чистоганом. Согласитесь, отнюдь неплохо?
— Народное государство заработало… О чем вы говорите? И вообще объясните наконец, что все это значит?
Я начала вдохновенную речь:
— Это все — неопровержимые доказательства деятельности в пользу государства. Доллары были отправлены контрабандой на Запад с целью приумножить национальное достояние — вы же знаете, у этих капиталистов деньги всегда пускаются в оборот и дают прибыль. Вот теперь и вернулись с прибылью к нам. Контрабандой выслано пятьсот семьдесят девять тысяч, а вернулось семьсот шестнадцать, то есть прибыль в сто чем-то там… Вы сами посчитайте…
Майор онемел. Хотел что-то сказать, но голос не повиновался ему. Сама абсолютно сбитая с толку (каким это чудом счёт вырос на сто лишним тысяч?), я тем не менее, не смущаясь, агитировала дальше.
— Вы можете их посадить, — контрабанда, конечно, преступление, никто не спорит, но где здесь вы усмотрите нанесённый обществу вред? Совершайся лишь такие преступления, то-то оперилась бы Народная Польша! Обратите, пожалуйста, внимание, контрабанда велась исключительно для приумножения материального благосостояния отчизны, пострадавших не имеется, а виновники не сознались только из скромности. Если вам очень необходимо, они сознаются. Экономическая выгода предприятия не вызывает сомнений, и на вашем месте я бы ничего капиталистам обратно не отсылала, валюта нам нужна…
К майору наконец вернулся голос.
— Помолчите, ради бога! С вами с ума можно сойти! И вы ещё меня убеждаете, что они…
Я послушно замолкла. Майор явно пришёл в себя.
— Итак, вас нужно понимать следующим разом: контрабанда валюты в количестве свыше полумиллиона долларов произведена для увеличения капитала путём финансовых операций и пересылки всего капитала с прибылью обратно?
— Ну конечно же! Что-то в таком роде.
— И мне следует всему этому верить?
— Можете не верить, ваше право. Но доказательства чёрным по белому: семьсот шестнадцать миллионов… прошу прощения, тысяч. Кроме того, вы осведомлены, что частями в государственную казну пересылались более мелкие суммы, дабы не возникло недоразумений и сразу было понятно: речь идёт о благе отечества.
— Вишневский… — глухо произнёс майор.
— Именно, Вишневский. Обращаю ваше внимание также на одну мелочь. Перевели в Национальный банк всю сумму. Могли переслать меньше, ведь ни вы и никто иной не знаете, сколько пошло контрабандой. И доказательств никаких.
— А каковы же доказательства, что выслано все?..
— Если сомневаетесь, можете проверить. Вам охотно сообщат номер счета… пардон, не номер, а пароль. Пошлите кого-нибудь в Швецию узнать, не осталось ли чего…
