Это богатство ограничивается зеленой Нильской долиной. Только 3,5% территории в современном египетском государстве обработаны и населены. Остальные 96,5% — бесплодная и необитаемая пустыня. Сегодня около 99,5% населения живет на 3,5% земли, которая его кормит. Это означает еще больший контраст между пустыней и возделываемой почвой; это означает, что плотность населения на обработанной земле близка к точке насыщения. Сегодня в обитаемом Египте живет 1200 человек на квадратную милю. Цифры для Бельгии, самой густонаселенной страны в Европе, — около 700 человек на квадратную милю, для Явы — около 900. Таким образом, плотность населения в современном Египте столь велика, что концентрация приближается к характерной скорее для индустриальной и урбанизированной страны, чем для сельскохозяйственной и деревенской. И при этом Египет, с его плодородной землей, по преимуществу аграрная страна.
Конечно, для древнего Египта у нас нет цифровых данных и население не могло быть тогда столь же многочисленным, как в наши дни. Но основные черты были, безусловно, теми же: герметически запечатанная труба, в которой концентрация жизни близка к точке насыщения. Две черты: изолированность и полугородское население в сочетании составляют отличие Египта от соседних государств. В наши дни арабы Палестины и Ирака уступают общую культурную ведущую роль Египту, как стране, наиболее умудренной опытом, и в то же время они не считают египтян настоящими арабами. Египтяне не подчинены великому консерватизму, порождаемому пустынями Аравии. Пустыни, прилегающие к Палестине и Ираку, — потенциальный рассадник для неистовых пуританских элементов этих стран. В Египте же, с его сельскохозяйственным благосостоянием и предельной скученностью населения, рано развилась мудрость, выразившаяся в интеллектуальном плане в тенденциях к либерализму и синкретизму. Самые различные идеи и представления в Египте были терпимы, приняты и слиты в то, что мы могли бы рассматривать как противоречивое философское отсутствие системы, но что для древних было чем-то единым. Семит, не порывавший связи с пустыней, упорно придерживался традиций и противился новшествам, угрожавшим нарушить простоту и целомудрие его жизни. Египтянин принимал все новое и включал его в свою мысль, не отвергая отжившего и устаревшего. Это означает, что в древнем Египте невозможно найти систему в нашем понимании, упорядоченную и последовательную. Старое и новое спокойно уживаются рядом, как на некой сюрреалистической картине, где юность и старость изображены на одном и том же лице.
Однако если древний египтянин терпимо относился к различным идеям, из этого не обязательно следует, что он терпимо относился к другим народам. Полугорожанин, умудренный опытом, он считал чужестранцев несведущей деревенщиной. Он был отрезан от соседей морем и пустыней и считал, что может себе позволить гордый изоляционизм. Он различал, с одной стороны, «людей», а с другой — ливийцев, азиатов или африканцев1. В этом смысле слово «люди» означало египтян. В другом случае оно означало «человеческие существа» в отличие от богов или «человеческие существа» в отличие от животных. Другими словами, египтяне были «людьми», а иноземцы — нет. Во время народных бедствий, когда старый, прочный порядок был сломан и общественные отношения перевернуты, жаловались, что «чужеземцы со стороны пришли в Египет… Чужестранцы стали людьми повсюду»2. Представление о том, что только мы — «народ», что иноземцы — не вполне люди, не ограничивается одним лишь современным миром.
Однако изоляционистское или националистическое чувство египтянина относилось скорее к географии и нравам, нежели к расовой теории и догматической ксенофобии. «Людьми» были те, кто жил в Египте, независимо от расы и цвета кожи. Если чужеземец поселялся в Египте, говорил по-египетски и одевался в египетское платье, он в конце концов мог стать одним из — «людей» и больше не был предметом высокомерных насмешек. Азиаты, ливийцы или негры, акклиматизировавшись, могли стать высокопоставленными египтянами, более того, могли стать самым высокопоставленным лицом — богом- царем, владевшим нацией. Одно и то же египетское слово означает «страну» Египет и «землю» вообще. Будет правильным сказать, что все, находящееся в пределах этой страны, заслуживало полного приятия.
Чувство древнего египтянина, что только его страна заслуживает внимания, питалось сознанием того, что другие страны, с которыми у него был налажен непосредственный контакт, не были так развиты в культурном отношении, как его собственная. Вавилония и область хеттов находились слишком далеко, чтобы их можно было должным образом сравнить с Египтом. Но соседние области ливийцев, нубийцев и азиатских бедуинов стояли явно ниже по культурному развитию. Палестина и Сирия то бывали колонизированы Египтом, то находились под его культурным и торговым руководством. Пока ассирийцы, затем персы и, наконец, греки не пришли к господству над Египтом в результате завоеваний, египтянином владело приятное чувство, что его цивилизация превосходит все другие. Египетский рассказ вкладывает в уста сирийского властителя следующее заявление, сделанное посланцу, пришедшему к нему с Нильской земли: «Ибо [верховный бог] Амун создал все земли. Он создал их, но прежде всего он создал Египетскую землю, откуда ты пришел. Ибо ремесло пришло из нее и достигло места, где я нахожусь»3. Поскольку источник египетский, мы не можем быть уверены, что сирийский властитель действительно произнес эти слова, признающие главенство Египта в знаниях и ремесле, но этот египетский рассказик показывает, что для тех, кто верил, что живет в центре мира, это была утешительная доктрина.
Таким образом, можно утверждать, что природная изоляция Египта от других стран рождала эгоцентрическое чувство обособленности, в условиях которой интеллектуальное развитие Египта складывалось в результате смешения различных элементов. Наша задача — попытаться привести некоторые кажущиеся несообразности в некое подобие системы, понятной для читателя. Конечно, несправедливым было бы создать впечатление анархического хаоса; ни один народ не мог бы поддерживать свой образ жизни в течение 2000 обозримых лет без установленных основ. Мы найдем и камни такой основы, и заметное здание, вырастающее на этом фундаменте, но посетителю кажется несколько странным обнаружить по входной двери на каждой из сторон этого здания.
Вернемся к географии Египта. Перед нами картина зеленеющей, полной жизни долины, пересекающей безжизненные коричневые просторы. Изучим механику египетского ландшафта. Нил прокладывает себе путь на север из глубины Африки, преодолевает пять скалистых порогов и, наконец, впадает в Средиземное море. Эти пороги образуют барьеры, отделяющие Египет or хамитских и негритянских народов на юге столь же надежно, как отделяют страну море и пустыни от ливийцев и семитов на севере, востоке и западе. Утром солнце встает на востоке, пересекает за день небосклон и садится вечером на западе. Конечно, вы это прекрасно знаете, но для Египта это настолько важно, что заслуживает повторного упоминания, ибо ежедневное рождение, путь и умирание солнца были доминирующими чертами египетской жизни и мысли. В стране, по преимуществу засушливой, ежедневное круговращение солнца имеет огромное значение. Мы могли бы подумать, что в Египте солнца слишком много, что тень была приятной необходимостью, однако египтянин ненавидел мрак и холод и радостно тянулся навстречу восходящему солнцу. Он видел, что солнце — источник его жизни. Ночью «земля во тьме, подобно застигнутому смертью»4. Поэтому олицетворение солнечной силы — бог солнца был верховным божеством и богом-творцом. Любопытно, что египтяне относительно мало доверяли другой силе — ветру. Преобладающий ветер в Египте — северный, он приходит от Средиземного моря и дует вдоль Нильской долины. Он смягчает непрекращающийся солнечный зной и делает Египет более пригодным местом для жизни; он совсем не похож на те сухие горячие ветры поздней весны, которые приносят песчаные бури и губительный зной из Африки. Северный ветер был добрым, египтяне высоко ценили его и считали младшим божеством, но в сравнении с всепроникающей мощью солнца ветер практически игнорировался.
С Нилом обстояло иначе. Река настолько явно была источником жизни, что занимала особое, высоко ценимое место, хотя и не могла, так же как и ветер, поспорить с солнцем за право занять высшее место. Нил имел годичный цикл рождения и смерти, подобный ежедневному рождению и смерти солнца. Летом река медленно и спокойно течет между потрескавшихся берегов, а поля по сторонам ее пересыхают, обращаются в пыль и улетают в пустыню. Если не добывать воду с помощью системы подъемников из реки или очень глубокого колодца, сельское хозяйство замирает, люди и скот худеют и оцепенело смотрят в лицо голоду.
Но вот, когда жизнь приходит почти в полный упадок, Нил начинает лениво шевелиться и проявляет
