талеров? Нет, не те времена, тогда уж мешок золотых рублей. Картина Рембрандта, спрятанная от грабителей в одну из войн? Алмаз из царских регалий? Дневник адъютанта Наполеона? Хотя при чем тут Наполеон и с какой стати его адъютанту оставлять свой дневник в Блендове? Тогда уж скорее в Яблонне9. Что-то очень ценное, но не из фамильных сокровищ, на них Пукельник претендовать не может, не принадлежа к роду Вежховских. А не пускают в дом из-за того, что нужно время на поиски, понятно. И вообще все понятно, только почему же Агнешка от него это скрывает?
Вот что было самым неприятным. И пришло решение. Неизвестную вещь Томаш решил условно
называть 'кладом' и притвориться, что ему абсолютно все известно, пусть не думает!
В доверительной беседе у пана Пукельника вырвались слова, из которых Томаш понял – тот знал дом в давние времена, в период расцвета поместья, а ведь это невозможно, ведь родился он где-то под конец войны. Но познаниями обладал. Откуда? Наверняка из того же источника, которым пользовалась и Агнешка, – из мемуаров предков. Выходит, и предки Пукельника домом интересовались.
Томаш доехал до Варшавы, вернул мотоцикл приятелю и помчался к Агнешке.
К этому времени Агнешка с Фелей успели обработать всю огромную прихожую и переместились: Агнешка – в кабинет, Феля – в каморку у кухни. Плодом их трудов явились одиннадцать ключей, но трех на одном кольце среди них не было. Агнешке очень хотелось знать, как выглядит кольцо, но тут Феля ничем не могла помочь, даже если и видела когда, так позабыла.
На звонок открыла Феля, и Томаш увидел свою предполагаемую невесту сидящей на полу кабинета, всю взъерошенную, запыленную и явно расстроенную. Вокруг громоздились кучи всевозможных предметов, вываленных из ящиков письменного стола. Поскольку, проходя мимо каморки, парень уже видел перевалившие через порог подобные кучи, его осенило.
– Если вы не ключи ищете, пусть у меня кактус на пятке вырастет, – рискнул он. – А Пукельник спит и видит, как бы тебе в этом помочь.
Агнешка вскочила на ноги.
– А ты откуда знаешь?
– Такое у меня создалось впечатление.
– Видел его?
– Собственными глазами. И у нас состоялась весьма содержательная беседа. Дружественная.
Не помня себя от волнения, Агнешка перелезла через кучи мусора, споткнулась о мраморное пресс- папье и угодила прямиком в объятия парня. Отдавшись его поцелуям, девушка понемногу приходила в себя. Ну конечно, проклятый Пукельник знает о ключах! Сколько лет преследует их семейство! Сначала вкрался в доверие к пану Фулярскому, потом завоевал симпатии панны Доминики, а теперь вот Томаша. Минутку, не может это быть один и тот же Пукельник, ведь ему должно быть за сто пятьдесят. И с чего вдруг Томаш заинтересовался этим типом?
Осторожно, но решительно, хотя и вопреки собственному желанию, девушка высвободилась из объятий молодого человека.
– Расскажи мне о беседе, – попросила она.
И Томаш рассказал. Честно и откровенно признался, мол, захотел сам узнать, что от него скрывают, а кроме того, Пукельник показался ему личностью подозрительной. Теперь, после доверительной беседы, кажется еще более подозрительным. И он сделал для себя кое-какие выводы.
Агнешка оглядела свалку в кабинете и предложила перейти в столовую. Придется, видно, немного приоткрыть завесу тайны.
– Ты уже догадался, что мне попали в руки дневники прабабки, которой некогда принадлежало Блендово, и я имею на него все законные права. Начну, пожалуй, с сообщения, что Пукельник совершил уголовное преступление. Не этот, теперешний, а его пра… дай посчитаю… получается – прадед, наверное?
Преступление замяли, но тот прадед, а потом и дед вдруг стали усиленно интересоваться Блендовом.
– Ты знаешь почему?
– Знаю, но не знаю, откуда он знал.
– От своих предков, откуда же еще.
– Должно быть… Видишь ли, там… – Агнешка села за длинный обеденный стол, расставила локти и мужественно двинулась дальше: – Видишь ли, похоже, моя бабуля сделала большую глупость и не хотела в ней сознаваться. Я тоже не собираюсь трезвонить о бабулиной дурости, не то проклянет меня с того света. Лучше уж постараюсь исправить, что смогу. Ты правильно понял, я ищу ключи, сейчас это главное, без них пришлось бы весь дом разложить на элементарные частицы, да и то сомневаюсь в успехе. И вообще не уверена, там ли оно еще.
– Что? – терпеливо поинтересовался Томаш, непонятно почему усевшись тоже за стол, только на другом его конце. Сидя так по оба конца длинного стола, молодые люди напоминали средневековых феодалов или даже монархов, которых во время церемонного обеда обслуживают дюжины две прислужников.
– Если собираетесь поужинать, – ехидно заметила заглянувшая в дверь Феля, – так, может, усядетесь как-то поближе? Гостей нету, а мне бегать несподручно, да и времени маловато.
Оба удивленно посмотрели на старую служанку, потом, переглянувшись, расхохотались и сели рядышком.
– Вот так-то лучше, – похвалила Феля и исчезла.
Смех сблизил молодых людей и даже сломал барьер, выросший между ними в последнее время. Агнешка почувствовала, как напряжение ее отпустило.
– Да я и сама, скажу тебе откровенно, не хотела выглядеть дурой. Потому и решила до поры до времени никому не говорить, пока не найду ключи. И даже потом собиралась сама проверить, без свидетелей.
