Огромный, размером с хорошего быка, зверь грациозно скользнул к нему, заставив отшатнуться.
— Ну? — Она сидела, чуть свесившись, протягивая ему руку. — Ты идешь? Или мне сообщить летунам, что их драгоценный герой должен получать свои награды посмертно?
Оставаться в катакомбах все равно казалось по меньшей мере глупо, но ведь…
Клод вдруг неожиданно для себя самого шагнул вперед и твердо обхватил протянутую ладонь. А в следующую секунду его с неожиданной силой вздернули в воздух, и оказалось, что он сидит на горячем загривке ожившего мифа, обнимая за обнаженную талию другой оживший миф, а реальность вокруг него слилась в череду цветных пятен и стремительных видений.
Волчица бежала длинными, удивительно мягкими прыжками, и перед глазами мелькали сначала какие-то фантасмагорические помещения такорикхи, а затем… Он вдруг узнал мимолетно вспыхнувший информационно-библиотечный терминал главного уровня, затем какой-то земной пейзаж, затем — О Дева! — рабочее окно совершенно секретного военного уровня, а затем и главную страничку уровня, принадлежащего черным летунам, затем подуровень его крыла, и наконец они оказались в аскетичном, стандартизированном помещении его собственного пси-сайта.
Клода била дрожь. Чтобы вот так запросто, без паролей и проверки допуска пролететь насквозь секретные военные уровни… Даже если бы чужие хакнули всю их систему, им бы не удалось проскользнуть так гладко! Да что там чужие! Даже их собственные специалисты из СБ, ставившие систему, этого бы не смогли. Он не ощутил никакого потока информации, никакого обмена данными, никакой подстройки психической полярности. Они просто оказались вплетенными в психоинформационную структуру, в каком- то базовом смысле этого понятия, чтобы тут же исчезнуть, перепрыгнув на следующий уровень. Как будто они сами были псиберспейсом.
И это было абсолютно невозможно.
Волчица пошевелила лопатками, и Клод свалился, грузно шмякнувшись на пол и (должно быть, от полного обалдения) не догадавшись даже перекатиться. К тому времени как он поднялся на ноги, чудище уже исчезло, а Дева стояла рядом с ним, все столь же насмешливая.
— Я так понимаю, отсюда ты сможешь вернуться в реал?
— Д-да…
Она повернулась, точно собираясь уходить.
— Постойте!
Чуть наклонила в его сторону голову.
— Вы… значит, вы и в самом деле после смерти стали духом псиберспейса?
Смеется.
— А для этого мне обязательно нужно было умереть?
А-ааа…
— Клод, Клод, Клод. — Она вдруг оказалась рядом, взяла его лицо в ладони, глядя снизу вверх, но почему-то покровительственно. — Пес войны. Бесстрашный воин. В тебе таится столь многое. Если бы ты только вновь научился верить! Научился мечтать. Научился видеть сны.
— Мои сны давно стали кошмарами.
— Знаю, — опустила руки, отошла на шаг, все так же заглядывая в глаза. — Но иногда нам нужно рискнуть. Нужно рискнуть и поверить.
В его мыслях проносились возможные сценарии. Переодетый та'кхи. Вербует. Или неожиданно откуда взявшийся раконианин с извращенным чувством юмора.
— Во что верить? В то, что сказки о Деве Победы — правда? В то, что созданное в ментале может воплотиться в реальности? В то…
— Ш-шш, — прижала палец к его губам. — Пока достаточно. Поверь сначала в то, что ты только что назвал, а остальное придет позже.
— Что?
Она вынула из уха одну из длинных, падавших чуть ли не на грудь цепочек и обернула ее вокруг его запястья. И начала растворяться.
— Постой! — Клод услышал в своем голосе отчаяние. — Так кто же ты?
— Легенда, — зазвенел смехом ее голос. — Легенда одной упрямой планеты!
Он ждал еще какое-то время, а затем позволил домашней программе себя опознать и дал команду на выход из сети.
Придя в себя, резко сел в саркофаге, хватая ртом воздух и пытаясь понять, что же с ним случилось. Судя по налившимся багрянцем индикаторам, почти все его программное обеспечение было уничтожено. Это означало, что уничтожен должен быть и он сам. Через несколько минут до его дома доберутся эксперты и медики, начнутся вопросы, выяснения. И он честно скажет, что сам ничего не понимает.
Но что же все-таки случилось там, во время схватки? И что случилось потом? Почему ему пригрезился такой странный сон?
Клод положил руку на край саркофага, готовясь встать. И вдруг замер.
Ужас. Надежда. Недоверие. Ужас.
Запястье вызывающе охватывала тонкая золотая цепочка.
Совершенно реальная.
Эпилог второй,
ИЗУМРУДНЫЙ
Императора пытались убить.
Таш с самого рождения служил в личной императорской гвардии. Сначала его всего лишь кутали в пеленки с вышитым на них гербом императора. Затем была гвардейская школа и бесконечные тренировки. А последние два года он действительно стоял в карауле и отслеживал данные системы безопасности.
Но впервые за все это время императора пытались убить. И Ташу казалось, что весь его мир мгновенно рассыпался на тысячу блестящих осколков. Императора пытались убить, а он ничего не смог сделать.
Покушение произошло, когда неповоротливый флаер, несший Их Величества и принцесс, начал выплывать из ангара. Неожиданно в воздухе появились два военных катера и, прежде чем кто-нибудь смог сообразить, как они попали в зону максимального контроля и что им тут понадобилось, открыли огонь по бронированному транспорту, несшему на своем борту императорскую фамилию.
Пилот все-таки успел перевести щиты флаера на боевой режим и бросил машину в неуклюжий нырок, а потом…
Потом откуда-то со стороны Малого дворца, в котором и находился Таш, прочертили небо две гравитонные ракеты. И катера убийц взорвались болезненно яркими облаками плазмы.
Никто так и не успел ничего понять, потребовалась почти минута, чтобы из судорожных переговоров уяснить: никто из гвардии, никто из ответственных за безопасность империи ракет не выпускал.
Но кто же тогда спас Его Величество?
В эфире все нарастала паника, а Таш в составе малой штурмовой группы уже взлетал на крышу Малого дворца, откуда, по расчетам, и были произведены спасительные выстрелы.
Мягко и стремительно пробежал по покатой поверхности, лавируя в тяжелых боевых доспехах между причудливыми башенками, и… потрясенно замер.
Системы слежения этого не показывали.
ОНА сидела, привольно облокотившись на какое-то архитектурное излишество, с дымящейся кружкой в одной руке и бутербродом в другой. На ней была облегающая одежда темных тонов, черные волосы собраны в сложную, падающую на грудь косу, зеленые глаза кажутся еще зеленее под длинными ресницами. У нее была смуглая кожа и заостренные черты низкорожденной, но при взгляде на эту женщину почему-то не возникало желания попрекать ее недостойной родословной.
ОН стоял рядом с подвешенным в воздухе удлиненным гравитонным ружьем, одной рукой придерживая кружку, другой — свое жуткое оружие. Из которого, судя по всему, и были произведены
