Девушка снова перевела взгляд на рыжего.
— Кто вы? — спросила тихо, подозрительно.
— Я Сашка. — Рыжий обаяшка отвесил шутовской поклон. Имя ему шло. — А эта до невозможности гениальная личность — Михей. Он у нас величайший хакер столетия. — Сашка ухмыльнулся, но было что-то в его тоне, что предполагало, что столь внушительная характеристика носит не столь уж ернический характер.
— На себя посмотри, — пасмурно бросил ему коротко стриженный Михей. — Великий маг, надежда пси-инженерии.
Сашка не обратил на это вмешательство ни малейшего внимания.
— Мы, вообще-то, уже встречались, если ты помнишь, но тогда Великий и Ужасный так и не удосужился нас представить.
— Помню. — И Виктория действительно помнила. Она содрогнулась от безумия этого воспоминания, закусила губу, протянула дрожащую руку и что-то сделала. На ладони медленно сформировался маленький огненный шарик. Жалобно всхлипнув, девушка сжала пальцы, фаербол исчез. Подняла ошеломленные, вопрошающие глаза на мальчишек, увидела, что те совершенно серьезны и вроде как даже сочувствуют.
— Да, поначалу это пугает, — кивнул Сашка. Виктория заметила, что глаза у него желтовато-серые, при правильном освещении могут показаться светло-карими или даже зелеными. — Но ты привыкнешь. Олег тебе поможет.
Она резко выпрямилась, губы чуть побелели. Олег может убираться со своей помощью…
Михей кивнул, а Сашка нахмурился, и Виктория вдруг отчетливо поняла, что они оба считали эту мысль, будто она была высказана вслух. То есть не сказана, а просто очень громко подумана. Вот тут ей стало немного страшно. Немного… Ха!
— Девчонка права. — Михей бросал слова Сашке в своей обычной короткой и злобной манере, будто бы начисто игнорируя присутствие Виктории, однако было ясно, что этот старый спор затеян именно для ее ушей. — На этот раз он перешел все границы.
Сашка повернулся к ней с объяснениями.
— Михей, Ира и Юрий пытались возражать, когда Великий и Ужасный засунул тебя на тренировку с нами без всякой подготовки. Особенно когда это оказалась такая тренировка. — Он широко развел руки, показывая, какая именно. — Мы вообще не понимаем, как ты выжила, даже учитывая, что ты оказалась сильнее всех нас, вместе взятых. Я сам, например, проспал без задних ног двадцать часов. Даже предки заволновались, а они меня замечают, только когда деньги из их карманов начинают пропадать. Юрка потом сам отвез меня домой и с ними поговорил, и мне совсем даже не попало. Он вообще взял на себя все дела, пока Великого и Ужасного не было. Юрка, он голова-ааа!
— Эта тренировка не только могла ее убить, — Михей отказывался отвлекаться на посторонние темы.
— Но не убила. — Тут Сашка прицельно и неожиданно жестко взглянул на Михея. — Олег в который раз доказал, что он знает что делает. И он нам всем делает только хорошее… даже если некоторых к этому хорошему приходится тащить за шиворот!
Бывший член банды, кажется, начал злиться по-настоящему.
— Твой драгоценный Олег не узнает права человека, даже если они стукнут его по черепу! А если меня к счастью надо тащить за шиворот… то лучше уж обойтись без такого счастья!
— Ишь как заговорил! До встречи с Олегом небось и слов таких не знал — «права человека»! И вообще, если он так тебе не нравится, что же ты ходишь за ним как привязанный, просишь показать, как он сделал то или это?
Михей покраснел, что выглядело бы забавно у любого другого подростка лет четырнадцати, но так как его боевые шрамы выделялись на красной коже белыми пятнами, то в данном случае замешательство и смущение скорее пугали.
— Ты бы лучше поостерегся в своем безусловном восхищении… А то закончишь, как Толян, идеальным военным: ни шага вправо, ни шага влево, а способность самостоятельно думать — отступление от устава! — С этим последним аргументом мальчишка развернулся на каблуках и вышел из-за ширмы. Вика услышала, как он начал сердито стучать пальцами по клавиатуре.
— Много ты знаешь о том, что думает Толик! — сердито бросил вслед также выведенный из себя Сашка. — Он, между прочим, когда в себе, поумнее всех нас будет!
Добив противника этим последним решающим доводом, рыжий снова повернулся к внимательно прислушивавшейся к перепалке Виктории. То, что новенькая была целиком и полностью на стороне противника, настроения ему не поднимало, но особенно и не огорчало.
— Есть будешь?
Желудок Виктории откликнулся на это предложение оглушительным урчанием.
— Айн момент! — Стремительным рыжим ураганом мальчишка вылетел за ширму и минуту спустя появился с внушительных размеров подносом. — Держи!
Он водрузил поднос на середину кушетки, но, когда Вика подползла поближе и потянулась за куском хлеба, шлепнул ее по руке. В ответ на возмущенный взгляд протянул кружку с водой.
— Начни вот с этого.
Она попыталась возмутиться, но было что-то в голосе и взгляде рыжего нахала, что заставило взять предложенную воду.
— Пей медленно, маленькими глотками.
Как оказалось, совет был отнюдь не лишним. После первого же глотка ее желудок скрутило спазмом. Это было почти привычно, Вика уже не помнила того времени, когда любое принятие пищи не отзывалось зверской болью. Она выпила все до капли, давясь и захлебываясь, и застыла, зажмурив глаза, ожидая, когда пройдет волна тошноты. В животе что-то булькнуло, хлюпнуло, и все улеглось. Девушка выпрямилась, удивленная, что ее не вывернуло наизнанку.
Сашка хмурился.
— Почему ты не остановилась подождать, пока боль уйдет?
Одновременно она поймала мысль: «Олег, конечно, говорил, что эта совершенно не умеет о себе заботиться, но чтобы до такой степени?»
И тут же рыжий удивленно на нее уставился, поняв, что его считали. Робко улыбнулся, протягивая следующую чашку, на этот раз с бульоном.
— Вот, попробуй это. И осторожней, он горячий! Маленькими глотками. Если опять будет тошнить, остановись.
Виктория не знала, как себя вести. Никому никогда не было дела, как она себя чувствует, как она что-то делает. Поглощение еды обычно заключалось в том, чтобы набить в себя как можно больше, прежде чем успеют отобрать. Но сейчас… То, что происходило, ощущалось как правильное. Девушка взяла предложенную чашку и стала пить. Медленно и осторожно, не спуская взгляда с лица Саши, делая глоток, лишь когда тот кивал. Желудок ни разу не запротестовал, наоборот, внутри поселилось какое-то теплое, необычайно приятное ощущение.
И она все еще голодна.
— Так, теперь вот это. — Саша выбрал из горы еды и шоколадок еще одну кружку, тоже наполненную бульоном, но гораздо более густым, с чем-то наподобие гренок. — Мы это пьем после тренировок, очень и очень калорийно, куча белков. Держи.
Ему пришлось дважды ее притормаживать, когда Виктория начинала заглатывать еду слишком быстро, но, когда она опустила пустую кружку, девушка с некоторым удивлением обнаружила, что сыта. Она положила руку на живот, пытаясь разобраться в новых ощущениях. Это, конечно, не кайф от героина, но… По-своему не менее приятно!
На лице Сашки было не то озадаченное, не то жалостливое выражение. В его разуме плавал недоуменный вопрос: «Где же учитель ее откопал?» Мальчишка отодвинул поднос:
— Пока хватит. Твердой пищи пока нельзя. — Пошарил руками под кушеткой, вытащил что-то белое, шелковое. — Вот, оденься, я отвернусь.
