Почему-то этот вопрос Леек понял даже без перевода. И подарил бедняге еще одну сверкающую улыбку.
Глава 2
Данаи.
Этот мир был прекрасен, как может быть прекрасен сон. Ночная пустыня расстилалась вокруг, насколько хватало глаз. Песок, светлый, отливающий едва уловимым серебром, взмывал причудливыми дюнами, излучая голубоватое сияние и освещая необъятные просторы. Но небеса — небеса были черными. Черными той бархатистой, зеленоватой чернотой, подсвеченной алмазной россыпью звезд, которая пленяет взор и заставляет сердце невольно биться в предвкушении счастья. Шесть лун — огромных, сияющих различными оттенками серебра — скользили по этому высокому, бесконечному небу. Казалось, нет и не может быть ничего величественней и прекрасней этого затягивающего неба, этих растекающихся дюнами песков.
Скалы разрезали живое серебро дюн черными тенями, взмывая ввысь, — узкие внизу, они расширялись кверху, на их плоских вершинах тянулись к серебряным лунам тонкие шпили городов.
Леек застыл, потрясенный обрушившимся на него после пустоты перехода величием. Опасности, боль, новое тело — все отступило перед этой минутой. Посланник стоял, босыми ступнями опираясь на серебристые пески, и пил глазами эту небывалую красоту.
Его тело было молодо, в крови играла чистая, торжествующая сила. Леек откинул голову и расхохотался, пьяный от осознания того, что в этом восхитительном месте ему предстоит прожить еще долгие и долгие годы…
…Солнце, величаво поднимавшееся над барханами, залило необъятные просторы золотисто-зеленым светом. Леек уже много часов бежал, зарываясь по щиколотку в песок, подставляя лицо прохладному утреннему ветру, но ни следа усталости не было в юном теле.
Впереди что-то мелькнуло. Длинный караван тек среди дюн, подобно гигантской змее. Высокие и величественные животные, в густом мехе которых поблескивали пряжки сбруи, а на спинах мерно качались объемные тюки. Закутанные в просторные балахоны всадники на тонконогих скакунах двигались рядом, обеспечивая охрану. Примерно дюжина этих стремительных хозяев пустыни отделилась от каравана и, подобно рассветным теням, заскользила к Лееку.
Бежать было бы глупо. Прятаться — бесперспективно.
Посланник остановился на вершине дюны, спокойный, уверенный. Зная, что в случае необходимости сможет справиться с ними со всеми, Леек ожидал первой встречи с обитателями Данаи.
Одинокий человек, обнаженная кожа которого слишком нежна для того, кто умудрился оказаться в самом сердце серебряных песков и выжить. Он, должно быть, казался очень подозрителен приближающимся всадникам…
Они окружили его, быстрые, точно ртуть, на своих изящных скакунах. Предводитель легко соскочил на землю, и в глаза Лееку смело взглянули черные, обрамленные густыми ресницами и потрясающе выразительные глаза. Глаза, которые могли бы заставить позеленеть от зависти любую женщину. Однако линии мощного поджарого тела не оставляли сомнений, что это именно мужчина. Воин. Сын пустыни.
Лицо всадника было закрыто темной тканью, фигура скрыта широкой одеждой, но движения и повадка выдавали врожденную уверенность человека, чьи предки в течение многих и многих поколений ходили по этим ненадежным пескам.
Рука человека скользнула к поясу — Леек напрягся… — и отцепила кожаную фляжку, оплетенную серебром и украшенную причудливым тиснением. Бедуин спокойно протянул воду незнакомому человеку и сказал на вполне понятном, хотя и несколько архаично звучащем койне:
— Отпей, Посланный Богами, здесь телу нужна живительная влага. Мы долго ждали тебя. И ты пришел вовремя…
Он едва заметно вздрогнул, просыпаясь, — небывалый срыв для того, кто привык плыть между сном и явью, в любую секунду будучи готовым отразить атаку. А проснувшись, еще долго лежал с закрытыми глазами, вслушиваясь в звук собственного дыхания и пытаясь понять, как жить дальше.
Ему опять снилась Данаи. Даже после всех самовнушений, после данных самому себе обещаний — ему все еще снилась Данаи. Место, ставшее для бесприютного Посланника больше чем домом. Место, которое он вынужден был покинуть, повинуясь воле тех, кто посылал подобных ему в разные миры и времена.
Леек спокойно, размеренно выдохнул. Нет смысла думать об этом. Данаи осталась в прошлом, а он — здесь. В мире, который должен спасти. Если, разумеется, он сможет в нем выжить.
В принципе, пока все шло не так уж плохо. Если оставить в стороне приземление в помойке и попытку первого же встречного отправить Посланника на тот свет, даже замечательно.
Шел второй день его пребывания в мире, который, как Леек теперь знал, назывался на местном диалекте Земля. Было еще с десяток названий, но Посланник пока решил придерживаться этого. Предстояло еще столько выяснить…
В ту ночь, когда Леек заперся с Юрием и принялся проверять на юном туземце собственные лингвистические навыки, они поработали очень продуктивно. Посланник призвал на помощь всю свою выучку и тщательно развитые в Академии недюжинные способности к языкам. Ему ни разу не пришлось переспрашивать какое-либо слово — стоило запомнить правильное произношение (а это при уяснении фонемного состава языка происходило очень быстро), и значение намертво впечатывалось в его разум. За какой-то час они прошли названия всех предметов, бывших в комнате, и углубились в сложное хитросплетение глаголов и их разнообразных форм. Посланник беззастенчиво использовал свои невеликие способности к телепатии, извлекая все, что можно, прямо из разума одурманенного слабостью землянина. Вряд ли парень мог себе представить, сколь многое может узнать тренированный психолингвист о культуре, всего лишь анализируя словарный состав и грамматический строй языка.
Но вот о чем Юрий прекрасно знал, так это о том, что ни одно нормальное человеческое существо не способно усваивать чужую речь с такой скоростью. Сам говоря на нескольких диалектах (что-то, что он назвал английским, испанским и блатным), парень отлично знал, как нелегко дается смертным понимание совершенно новой для них системы мыслей. Леек ПОЧТИ физически ощущал подспудный ужас, с каждым часом все нараставший и нараставший в его невольном учителе. Дважды тот пытался его убить. Дважды получал по шее. И совет «не бузить».
К устному уроку добавился урок письменной речи. За пару секунд запомнив все тридцать три буквы местного алфавита (письмо все-таки оказалось звуковым), Посланник лихо выписывал корявые фразы, пытаясь разобраться в достаточно сложной орфографии. В пунктуацию он пока решил не соваться. Тут дело осложнилось тем, что, несмотря на свое разностороннее образование, Юрий не без гордости заявил, что «по русскому у него с первого класса была твердая двойка». Значение сей перегруженной числительными фразы еще долго оставалось для Посланника загадкой, но общий смысл он уловил. Впрочем, с Живчиком Лееку и без того повезло безмерно, так что жаловаться было бы просто грешно.
К рассвету Леек усвоил необходимый минимум слов, а также немного разобрался в сложной, но необычайно стройной грамматической системе и задумался. С одной стороны, отсюда пора сматываться. С другой — оставлять такой ценный источник информации было бы просто преступлением. Они только- только от основополагающих понятий перешли к фразам, которые должны были незаметно открыть ему побольше об этом мире и его обитателях. Не говоря уже о том, что парень видел слишком многое, чтобы его оставить без присмотра.
Значит, мотаем отсюда вместе с парнем.
Как только курс действий был намечен, Леек лихо принялся за дело. Прежде всего проверил всех остальных людей — те, кто был без сознания, в себя так и не пришли, а трупы в этом мире заговорить не сумели бы. По крайней мере, Леек на это надеялся.
