Позвонить.
И опять жест подбородком, проследив за которым, подпоручик заметил на стене телефон-автомат.
— Приволокся, значит, чтобы позвонить, жетон у него был, да никак номер не мог набрать, все сгибался, на ногах стоять, должно быть, трудно было. Я и то удивился, как ещё двигается, в гипсе ведь. Хотел было из своего угла вылезти да помочь человеку, номер для него набрать, но сигарету уже раскурил, с ней не показывайся. Ну, тот в конце концов набрал номер и сказал такие слова: «Говорит Адам, Я в больнице на Белянах. Немедленно! Тачку побольше, у меня копыто в гипсе. Подъезжай с тыла». И все, и трубку повесил. А сам в лифт потащился, знаю, потому что глядел ему вслед. И вниз съехал. Пригодится вам это?
— Ещё как! — заверил его Яжембский.
Информация и в самом деле была ценная. Благодаря ей отметалось предположение, что Гродзяка выкрали с целью умертвить. Выходит, больницу Адам покинул сам, добровольно. На всякий случай офицер полиции побеседовал с работниками больничного пищеблока, которые подтвердили, что больной с ногой в гипсе действительно вышел прогуляться через кухонную дверь. К двери как раз вёл пандус, чтобы машины подъезжали, так больной по этому пандусу спустился, по лестнице не захотел.
Куда потом делся больной, кухонный персонал не обратил внимания, был уверен, что как вышел, так и обратно вернулся. Лишь после долгих поисков удалось обнаружить одну наблюдательную кастеляншу, которая видела, как человека с ногой в гипсе какой-то другой человек вёл к машине, стоящей вон там. Был ли это больной из их больницы, кастелянша не берётся утверждать, потому что на человека было наброшено пальто, а под ним не видно, в пижаме человек или нет.
Покончив дела в одной больнице, подпоручик заодно решил побывать и во второй. На Хожей ему повезло больше, он попал на санитара, который вчера помогал переносить из машины жертву несчастного случая. Он хорошо помнил, что пострадавшего привезла на машине негритянка.
Подпоручику Яжембскому удалось скрыть волнение, не вскрикнуть, не вздрогнуть. Он почти спокойным голосом задал вопрос:
— Вы уверены в этом?
— Пан полицейский, не часто такие чёрные сюда приезжают. А эта была молодая и даже немного красивая. Марку помню, как же! «Полонез». Мы ещё не успели взяться за носилки, как она дала газ и была такова, «Полонез» белый, но номера я не запомнил.
Злой как черт вернулся Яжембский в комендатуру. На первый план решительно выдвигалась негритянка и почти затмевала коронного свидетеля Гродзяка. Выходит, теперь ещё её надо разыскивать, мало ему было тех, придётся ещё просить людей у капитана.
В одной из комнат комендатуры сержант Бабяк, как всегда, принимал от коллег заказы на заполнение зажигалок. Войдя в полную сотрудников милиции комнату, подпоручик раздражённо бросил:
— Интересно, сколько в Варшаве может быть молодых и красивых негритянок? Наверное, не так уж много? В африканских посольствах в основном сидят негры.
Коллеги с интересом посмотрели на вошедшего, с особенным интересом — капитан Росяковский. Стали делиться соображениями насчёт негритянок в Варшаве. Сержант Бабяк вспомнил:
— Одна такая работает в магазине на Краковском Предместье, но она, кажется, наша, очень уж хорошо по-польски говорит.
— Наверное, не она, но не мешает и её проверить-до скольки вечера была в своём магазине. Томашек, для тебя боевое задание. Надо отыскать эту негритянку. И что за напасть такая, то фамилия без человека, то человек без фамилии? Пошли, Томашек, получишь указания.
Сотрудник полиции Томаш Томашек таким сочетанием имени и фамилии был обязан подвыпившему крёстному отцу, который, усиленно скрывая своё состояние во время церемонии крещения, упорно отстаивал для младенца имя Томаш, хотя прекрасно знал, что фамилию тот будет носить Томашек. И вот теперь этот двойной Томашек вышел вместе с подпоручиком Яжембским, а вслед за ними поднялся и вышел, тяжело вздохнув, и капитан Росяковский.
— Раз уж вы добрались до негритянки, придётся и мне к вам подключиться, — заявил он, входя в кабинет капитана фрельковича. — Почему у вас всплыла негритянка? Не должна бы. Не тот хвост у вашего кота…
Капитан фрелькович с подпоручиком Яжембским встрепенулись и воспряли духом. Подпоручик Вербель тоже бы воспрял, будь он в тот момент рядом с ними.
Фрелькович набросился на коллегу:
— А что, у тебя проходит негритянка?
— В том-то и дело.
— Думаешь, одна и та же? Моя проходит по фальшивомонетчикам.
— А моя по наркотикам.
— Думаешь, одна и та же? Такая универсальная?
— Думаю, да. Давайте попробуем разобраться. На Центральном вокзале действовала Хмелевская. Это установлено. Вами тоже?
— Пожалуй.
— Оттуда она сбежала, похитив сумку. Так вот, я могу вам сообщить, что было в той сумке. Наркотики.
— Никакие не наркотики! — запротестовал горячо Яжембский. — Там были вещи моего покойника, которые Хмелевская в его сумке вынесла из его квартиры.
— Ничего подобного. Это установлено твёрдо. Никаких покойников, именно наркотики.
— И сбежала с сумкой наркотиков? Какого же тогда черта я её разыскиваю? Где же, в таком случае, сумка Торовского?! И учтите, нам пока не встречалось упоминаний о том, что эта Хмелевская связана с наркотиками. А главное, нет никаких сведений, что с ними был связан мой покойник, Миколай Торовский! — кипятился подпоручик Яжембский.
— А они и не были связаны, — флегматично заметил капитан Росяковский. — Просто произошла ошибка. Не только у нас бывает, в мафиях последнее время — сплошь и рядом накладки.
— А эта накладка где произошла?
— Я же сказал — на Центральном вокзале Варшавы. Я уже нацелился тихо-мирно снять их связного с товаром, мы давно следили за ними. Так вот, снимать было некого! Связной не пришёл за товаром, а может, и пришёл, холера его знает, да товара уже не было, его перехватила Хмелевская. Мы за ней проследили, за границу наши наркотики не полетели. Хмелевская отчалила с двумя посторонними чемоданами, сумка с наркотиками куда-то исчезла. Переложить товар в чемоданы она не могла, по времени не сходится, до сих пор ломаем голову, что она с ним сделала. На всякий случай дали знать датским таможенникам, те проверили её чемоданы на предмет наркотиков — не было. Вот теперь и ломай голову… Зато нам стало известно, что в Дании у наших подопечных из наркобизнеса появилась вдруг какая-то негритянка, дала им инструкции. Теперь я слышу о негритянке уже у нас, в Варшаве. Новый персонаж в деле.
— А ты откуда об этом всем знаешь?
— Есть у нас свои каналы, свои люди и в мафии.
— Так выспросил бы у этого своего человека…
— Многое не выспросишь, человек он маленький. А мне сдаётся, надо нам с вами действовать теперь сообща.
Капитан фрелькович меланхолически заметил:
— Наркотиков мне только и не хватало! Сначала на меня свалилось два убийства, ну, это по моей части, потом дело фальшивомонетчиков, потому что оно тесно увязано с моими убийствами, теперь вот ещё наркотики. Что я вам, городская свалка? И ведь на самом деле получается, что все взаимосвязано…
— …и разрастается из этого всего одно дело, такое разветвлённое… Разрешите, пан капитан, я схемку набросаю, чтобы не запутаться.
— Набросай. А ты, Юрек, — обратился он к капитану Росяковскому, — предоставь ему свои данные. — Подпоручик, в своей схемке оставьте место для сведений, которые ещё сегодня сообщит нам оперативник Сдунчик, я в него верю. Слушайте, а вообще кто-нибудь видел эту проклятую негритянку?
— Видел, а как же, — ехидно ответил подпоручик Яжембский. — Пропавший коронный свидетель Гродзяк.
