встала, заглянула в окно, увидела Божидара, милиционера и заведующую, ту самую, что шепталась, когда я на корточках сидела у неё под ногами. К ним присоединилась недовольная баба.
Я некоторое время рассматривала их, ничего не разбирая в нечленораздельном говоре, потом отвернулась, снова уселась на место и посмотрела на сетку.
Двое бесследно исчезли. Смылись, пока я пялилась в окно. И вдруг меня осенило: ведь они наверняка знают о пропавшем ребёнке, хотели сказать, да не решились. Я совсем расстроилась. Господи Боже, что тут происходит?!..
Вся компания из барака выкатилась на улицу. Я встала.
— Нету их, — нервничала баба, беспомощно переминаясь. — Вон там стояли. Лабуда какая-то, молчали и пялились…
— Спугнули вы их, вот что. Эх, меня бы позвать, — ворчал милиционер. — Пойду погляжу, может, ещё где попадутся. Имени не сказали?
— Какое там. Глухонемые, одно слово. Божидар элегантно попрощался, кивнул мне, я прошла в основное строение и подождала его у выхода.
— И что?! — спросила я судорожным, тяжёлым шёпотом.
— Ничего. Щебнем не засыпало — позднее все видели этого ребёнка. А второй раз ничего не осыпалось.
Меня немного отпустило.
— И что? — повторила я чуть спокойней.
— Ничего. Наверно, мать забрала. Я займусь этим.
Я решила не отставать. — А ну как этот притон в самом деле где-то здесь, а мальчик увидел чего не надо. Но не стали же они его… Ведь не убили же. Боже праведный, а вдруг похитили и спрятали?..
— Можно допустить что угодно. Не знаю. Тут ещё какие-то молодые люди замешаны, не видела их?
— Видела.
— Куда они пошли?
— А я знаю? Как раз в окно заглядывала, а их и след простыл.
— Ну конечно, тебе необходимо смотреть в окно, чтобы и тебя заодно увидели. А я оставил тебя во дворе специально, ты должна была за всем следить, для чего же я ещё тебя с собой брал? Ладно. Где этот ваш манекен?
Я скрипнула зубами и показала пальцем в подвал. Про мальчика и наркотики подробней поговорить не удалось. Божидар был весьма недоволен мной. И мне внушалось, что моё встревание во все дела лишь умножает препятствия и что как следопыт я ни к черту не гожусь. Я снова разозлилась и в сердцах забыла рассказать ему о недоумке, бракованных автоматах и пропавшем коллеге. Представившаяся мне ужасная картина оползающего щебня и гибнущего ребёнка ещё дома оборвала моё сообщение, а теперь, после суровой нотации, мне захотелось буквально забиться в какую-нибудь щель. Мальчик пропал, приятель пропал, эти двое тоже пропали, эпидемия пропаж разразилась на всю катушку. Намеревалась все обсудить с ним как с человеком, не хочет — не надо, тайна на тайне едет и тайной погоняет, я тоже обзаведусь тайнами, и пусть все катится к черту!
Рассталась я с моим хмурым кумиром злая, надутая и готовая объявить войну.
Где-то после двенадцати позвонил Гутюша и сообщил, что нам необходимо попасть на склад. Там где-то есть выводное отверстие водопровода, которое мы сдуру прошляпили. Найти необходимо и лучше всего сейчас же.
Пожалуйста, могу и сейчас.
— Сани смазаны, — встретил он меня весело, когда я подъехала на условленное место. — Сдержим сроки. Эва взлетела свечой, половину уже оттяпала. Я бы мог и один, да первое primo — склад забит полками, неохота меблировкой заниматься, а ты всегда поможешь; второе primo — при такой оказии загляну-ка я в этот экспонат.
Половину дороги я размышляла над его системой primo и пришла к такому выводу: первое primo, лёгкость скольжения саней, сравнивалось с темпом работы, второе же primo, свеча, ассоциировалось со взлетающим реактивным самолётом, а третье primo, экспонат, означало манекен. Я кивнула и согласилась с последующим текстом:
Гутюша планировал намертво запереться в подвале, дабы нам не помешала дворничиха или сторожиха.
Запасные ключи пока ещё находились у нас. Мы разделались с работой и спустились в подвал уже частным образом. Гутюша накрепко закрыл дверь, достал из портфеля фонарик и потянул уже сорванную доску.
Манекена в нише не было.
Мы стояли в тесном проходе и таращились на неровно выдолбленный простенок. Гутюша светил фонариком так, словно манекен был с таракана, чуть ли не в цементные выбоины заглядывал. Я занервничала, где-то под ложечкой ёкнуло.
— Ну, горчица вся вышла, — откомментировал Гутюша. — Куда он подевался?
— А мне откуда знать? Наверно, кто поставил, тот и забрал.
— Портной, что ли?
— Какой портной?.. А! Ты спятил, еврейский портной со времён войны, скорей всего, давно уж умер! Нет, тут побывал кто-нибудь другой…
Да, очередная тайна. Ужасные подозрения вперегонки сменялись одно другим.
— Вот так номер, — поразился Гутюша. — Нет чтоб сразу раскурочить, теперь весь сейф из-под носа увели. Наверняка ему брюхо распотрошили — искали что-то, на черта он сдался иначе, гнильё эдакое. И смердел.
Я решилась уточнить ситуацию.
— Гутюша, обмеры закончили, пора взглянуть правде в глаза. Боюсь, труп был настоящий.
Гутюша оставил в покое пустую выдолбленную нишу, повернулся и разочарованно посмотрел на меня.
— Так ведь я с самого начала говорил! Только почему он стоял? Фокус какой-то. Ты серьёзно думаешь, труп?
— Подозреваю.
— Ну, манатки пора паковать, и деру.
— А что?
— Если был труп и стоял, не сам же он встал по стойке смирно? И сам не лакировался этим лаком? Его убили, ясно, криминал. Стой он тут со времён войны, и стоял бы дальше, а его нет, значит, этот фрукт созрел куда поздней, совсем свежий. И что делать?
— Спасибо сказать, что его вообще нету. Чего шебаршиться без толку: здесь ничего нет, а было ли, кто знает?
— Ты меня окончательно запутала. Ведь мы его видели?
— А тебе что, приспичило откровенничать на эту тему? Кто в курсе, когда мы обмеряли проем? Могли и сегодня, ведь мы делаем же дополнительные обмеры, а сегодня здесь ничего нет. До конца работы спокойствие обеспечено. Заглянуть бы, что там дальше, не лежит ли в следующем подвале?
Гутюша вполне оценил преимущества спокойствия и не заметил в моем предложении вопиющего абсурда. Он приналёг на вторую дверь, что-то там подковырнул инструментами, и нам удалось открыть на себя дверь без всяких поломок. Я пошарила наверху, нашла выключатель и зажгла свет.
Этот подвал был просторный, основательно захламлённый, точнее говоря, склад картонных коробок и разломанных фанерных ящиков. Между ними валялись останки какой-то мебели, бочек, железяк и Бог знает чего ещё. Мы добросовестно обыскали все углы, ни трупа, ни манекена не нашли, и на этом наше обследование закончили, ибо подошли к очередной двери в конце помещения. Дверь была заперта.
— Здесь его нет, и мне плевать, — категорически заключил Гутюша. — Но вообще, ежели фрукт был зрелый, я дознаюсь, как это он шастал взад-вперёд.
Любопытно, что он имеет в виду? Я перестала ощупывать замок на двери и отправилась в обратный путь через доски и коробки.
— А как ты дознаешься?
