Пломбир позвонила через час. Я передала ей официальную версию событий, сильно напирая на трухлявость мосточка, оный, рухнув под ногами сражавшихся, всех утопил в озере. Количества бойцов, равно и других деталей я не уточнила, но и так уже давно не доставляла никому столь утешительных сведений.
— А как Игнаций? — с живостью заинтересовалась она. — С ним ничего плохого не случилось?
— Совершенно ничего, в полчаса пришёл в себя. А я как раз хотела спросить, откуда вы его откопали? Тут такой клубок совпадений.
— Игнаций мой двоюродный брат, — прервала она. — Я ездила к ним летом в этом году, так он рассказал мне о зонтике и рыбной ловле. Он вас знал, впрочем, вы ему сказали, что поселились неподалёку, на турбазе, вы обе там числились… Он ведь проверил, чем-то вы его ужасно насмешили… Ну, я и решила, вы, конечно, все помните и наверняка найдёте дорогу, а Игнацию можно доверять.
Я задумалась. Двоюродный брат Пломбира изнасиловал Мариолу Кубас, но любой насильник может оказаться чьим-то двоюродным братом… И все же в этом деле случай создал неплохую комбинацию.
Третью тайну мне открыл Павел.
— Слушай, оказывается, этого товарища Сушко вполне можно было вычислить давно! Знать бы, на что обратить внимание, а я совсем недавно оповестился.
Любопытство моё разыгралось, и Павел продолжал его дразнить.
— Адам.., помнишь, о ком говорю?
— Да, помню.
— Не он один расплевался с родителями. Помнишь того парня, наркомана, он ещё вдвоём с герлой шлялся?..
— Помню.
— Это близкий друг моего приятеля, из-за которого во все вляпался, помнишь? Не перепутай морально падших индивидов…
— Помню. Не перепутаю.
— Это я тебе излагаю всю цепочку, через которую до меня дошло. Как раз вовремя. Ну, так тот парень с девахой тоже послали своих предков подальше, с Адамом они знакомы, все в одной среде. С товарищем Сушко он тоже знаком и ориентировался в его тёмных делишках, чувства к нему питал сильные, только с обратным знаком. Что там у него в мозгу варилось, сказать трудно, клёцка, видать, его крепко достала, уж больно странно мстил. Нет чтобы сказать что-нибудь, так он отколол такой номерок, как бы это определить… Каким-то детям во дворе велел шаркать ногами да приговаривать: Суш-ко, Суш-ко…
Я застонала. Павел продолжал.
— И все это было там, во дворе на Праге, где гниды тёпленькое логово себе организовали. Ты слышала про это шарканье?
Я попыталась изобразить, как это звучало. Павел подтвердил. С минуту мы сушковали по телефону не хуже тех детей.
— Понимаешь, он считал, умный, мол, поймёт. Отец ему запретил даже имя Сушко упоминать и за это бабки отвалил, вот он и не говорил, а упёрся на сушковании. Как связано с Сушко, не понимаю, а он упирается, что связано. У меня времени не хватает его поприжать, а тебе говорю, потому как он, по всей видимости, знает всю подноготную, ну и пусть расколет его кто-нибудь другой. Он все ещё в нервах, может, и расколется…
Я поняла, откуда Каська-наркоманка обо всем разведала и каким образом несчастного ребёнка товарища Сушко убрали из поля зрения папаши. Да, эти двое держали руку на пульсе. Припомнила я и другое: выяснение туманных предпосылок и разгадывание тайн не входит, к счастью, в сферу моей профессии, и по такому поводу испытала огромное облегчение…
— Все-таки, — смущённо заговорил Януш, — возможно, не в свою пользу, но в любом случае я обязан сказать тебе правду. В мафии он не был, не способен он на это. Только.., как бы выразиться.., мне неудобно…
— Я ей объясню, — великодушно предложил Гутюша. — Меня все это не касается, ну и к вашим услугам, мадам. Знаю от приятелей. Твой бывший экс или как его там, трудился в одиночку, прямо как Зося-Самося. Союзников себе находил все хуже и хуже, не приведи Господь, в основном бабье, последняя — всю жизнь гадай, не угадаешь, оказалась пани Татарович, ну, последняя жена товарища Сушко. То есть экс-товарища Сушко.
Я ожидала чего-нибудь невероятного, но такое побило все мои ожидания. Я очумело уставилась на Гутюшу, потом на Януша и опять на Гутюшу. Мы собрались у меня и шампанским запивали успех операции, достигнутый, правда, не только собственными силами, а при оказии обсуждали разные подробности. Товарищ Сушко-Татарович в качестве доверенной подруги и подельницы Божидара чуть не доконала меня окончательно.
— Все правильно, — подтвердил Януш. — Только он про Сушко ничего не знал.
Я потребовала уточнения. Кто и чего не знал? Божидар про товарища Сушко или товарищ Сушко про похождения жены?
— Это первое primo, — подытожил Гутюша, неизвестно почему с большим удовлетворением. — Познакомился он с пани Татарович, не так ли? О товарище Сушко, как таковом, понятия не имел, а второе primo, — коли и ведал о нем, то как все прочие: обыкновенная, мол, гнида, усохшая и безопасная, бывший подлипала, а теперь притаился, как мышь на метле. Мимикрировался товарищ Сушко, как те самые в природе!
Я отпила шампанского — вроде слегка отпустило. В конце концов, я всегда подозревала, что Божидарова оценка человеческих разновидностей радикально расходится с общепринятой, удивляться нечему. Ну, а представительниц прекрасного пола выбирал в помощь по привычке, что вполне понятно: нормальный мужик из другого мужика кумира не сотворит, а дуры-бабы в этом смысле весьма полезны, и все-таки с пани Сушко-Татарович Божидар побил все свои рекорды. Понятно, откуда товарищ Сушко получил известие, где искать ребёнка.
— Интересно, почему Божидар сам не поехал за мальчиком, — вырвалось у меня.
— Собирался, — поддержал Януш. — Опоздал на день.
— А пани Сушко вообще прикинулась овцой, — вмешался Гутюша. — Слезы, горе, муж злодей, скотина, а она — невинность, добродетель, все мужнины чёрные замыслы накрест перечёркивает. Вот с твоим эксом они вместе и перечёркивали. Уже с год все черкали да черкали. Сошлись они на проливании горючих слез в жилетку — аж текло с твоего экса, будто из ведра окатили, от приятелей слышал, не выдумал.
— Которая же это жена? Не сумасшедшая же?
— Нет, третья. Первая просто померла, вторая сбрендила, а третьей, чудом красоты, Сушко владел уже лет пять. Сумасшедшая допекла его больше всех.
Товарищ Сушко начал меня интересовать гораздо больше Божидара.
— И что? Этот экс-партийный поскрёбыш сам организовал мафию? По клёцке судя, с головкой у него не так чтоб очень…
— Внешность обманчива, — назидательно изрёк Януш. — Он самый главный и был, двое помогали, да при первой же возможности слиняли из страны. Деньги с самого начала за границей держали. Пользовались любой оказией, возможности у них неограниченные, а твой Павел все правильно понял: торговлю наркотиками возглавляли, Сушко был как бы тайным контролёром. Официально же очень сильно боролся с наркобизнесом.
— И мой приятель, тот, что в сторонке трудился, вполне оценил ситуацию, — снова прервал Гутюша. — И мы правильно поняли: Сушко на шантаже ехал, шантажом погонял, и они ему добрый кус отваливали, держал бы пасть на замке. Им выгода шла немалая, а все же он числился в очереди на отстрел.
— Я вообще удивляюсь, как нас всех не прикончили, — вдруг обиделась я.. — Эту психопатку тоже следовало, шантажиста…
— Да и так делали что могли. Мало тебе ещё? А психопатка второй на очереди стояла: непокладистый ребёнок заглянул-таки в дыру тогда, при обвале, мамашу оповестил и весь детский дом, что папаню видел за делом.
— И мальчик, в сущности, единственный свидетель, — продолжил Януш. — О подлинной роли Сушко знали Крыса и Рука. Крыса числился замом одного из тех двоих, что сбежали — один служил в министерстве
