своей комнатки, только закрыв ее на захлопывающийся замок. Но ничего не случилось, все оказалось в порядке.
Ну хорошо, а когда консьерж исправил электронное устройство?
Тут консьерж немного смутился и, слегка заикаясь, признался, что не сразу. Незадолго до возвращения мсье Аяпуэна. И то еще сам себя похвалил, что спохватился, такое у него было предчувствие – хозяин скоро приедет, хотя предполагалось более длительное его отсутствие. Ему, охраннику, здорово повезло, что исправил поломку до приезда жильца. Нет, никакой машины в гараже тогда уже вроде не было. Да ему и ни к чему – занят был своим делом.
Весь этот отчет французская полиция поспешила переслать инспектору Рейкеевагену. Теперь было нетрудно понять, как развивались события.
Некто, скорее всего сам убийца Нелтье ван Эйк или его сообщник, приглядел «мерседес» Эвы Томпкинс для своих целей. Какое-то время машины никто не должен был хватиться. Этот же человек подговорил психопата-наркомана устроить всю эту шумиху и, воспользовавшись поднявшейся суматохой, незаметно проник в привратницкую, извлек ключи мсье Ляпуэна, сделал слепок и столь же незаметно ретировался. Небось еще поблагодарил чету консьержей за педантизм и аккуратность – все ключи подписаны, так что ошибиться не было никакой возможности.
Бедный же наркоман Пребывал в дурмане и тумане, так что злодей мог не опасаться, что полиция из него выдоит какую-то внятную информацию.
Затем преступник выбрал подходящий момент, когда консьерж был чем-то занят, а его супруга кормила кошечек-птичек и поливала цветочки, пробрался в дом, из дома – в гараж, вывел машину и был таков. И когда все это произошло – покрыто мраком неизвестности.
Сам собой напрашивался вывод, что преступник прекрасно знал о романе Эвы и Марселя, знал об их планах уехать, знал о стоящем в гараже «мерседесе», более того, знал все привычки консьержа. Словом, злодей был из окружения мсье Ляпуэна, даже из ближайшего окружения, коли Марсель Ляпуэн делился с ним своими сердечными тайнами.
И инспектор Рейкееваген набросился на списки фамилий, точно оголодавший шакал на лакомую падаль.
Идея французского коллеги заставить подозреваемых составить списки всех своих знакомых была не только одобрена инспектором Рейкеевагеном, но и взята им на вооружение. Он поручил своим сотрудникам, разбирающим бумаги покойной, выписать на отдельном листке все встречающиеся фамилии с адресами и телефонами. И теперь у него в руках оказался список всех, кто когда-либо имел дело с несчастной дамой.
Списку этому не было конца. Однако Юи Рейкееваген слыл человеком уравновешенным, спокойным и очень работящим. К тому же – опытным следователем. Другой на его месте, может, и впал бы в панику, но только не он.
Изучая материалы, касающиеся Нелтье ван Эйк, инспектор то и дело натыкался на страховые документы, которые почему-то хранились в квартире покойной. Скажем, помер некий Кой ван Вюрен, причем самым обычным образом, в больнице, от старости. И тут же выяснилось, что старичок застраховал свою жизнь, и застраховал по всем правилам, с указанием имени особы, которой перейдет страховая сумма, номером счета наследника, перечнем всех необходимых документов, подписью нотариуса. Казалось бы, что тут странного или подозрительного? Все по закону, никто не протестовал, никаких обиженных и ущемленных родственников не было. Или вот еще. Старая проститутка погибла под колесами автомашины. Со своим ремеслом она давно покончила, много лет назад застраховала свою жизнь в пользу некоего человека, опять чин-чином. А что не родственников решила облагодетельствовать, так это дело привычное. Не у всех есть родственники, да и страхователь, если на то пошло, имеет право завещать свое имущество кому хочет: старому другу или давней подружке, соседу, да просто человеку, некогда оказавшему какую-то услугу. Человек помог женщине в трудную минуту, вот она и отблагодарила его после смерти. Вот только непонятно, почему все эти документы оказались у Нелтье ван Эйк. Что ее заинтересовало?
Перевалив работу с финансовыми бумагами на коллег, инспектор занялся тем, в чем разбирался лучше всего, – людьми. В прежние времена ему пришлось бы возиться до скончания века, сравнивая списки фигурирующих в деле, но в эпоху компьютеров все стало намного проще. Компьютер быстро вычленил тех персон, которые попадались во всех списках – Эвы Томпкинс, Марселя Ляпуэна, Янтье Паркер и в документах покойной ван Эйк. Таких набралось одиннадцать человек. Получалось, что эти одиннадцать должны быть знакомы друг с другом. Еще шестнадцать фамилий инспектор сопроводил вопросительными знаками.
В документах жертвы часто встречалось имя некоего Сомса Унгера. В остальных списках этот человек не фигурировал, но покойная Нелтье ван Эйк, похоже, придавала этой личности особое значение. В первый раз имя сопровождалось огромным вопросительным знаком, во второй – было подчеркнуто, а в третий раз покойная обвела его в кружок и поставила три жирных восклицательных знака.
Инспектору предстояло переговорить с множеством людей, но он начал с Янтье Паркер, хотя беседовал с ней уже неоднократно. Поступить так ему подсказала интуиция.
– Вы были ближайшей подругой покойной Нелтье ван Эйк, – вкрадчиво начал он. – У человека обязательно должен быть близкий друг, чтобы было с кем поделиться своими планами, соображениями, тайнами, с кем можно поговорить по душам. Попросить совета, пожаловаться на проблемы…
Янтье Паркер слушала инспектора с каменным спокойствием, лицо ее ничего не выражало.
– Миссис Паркер, скажите, пожалуйста, а не приходилось ли вам слышать от подруги такое имя – Соме Унгер?
Вся невозмутимость мигом слетела с Янтье, она оживилась, во взгляде мелькнуло странное выражение, словно она даже обрадовалась вопросу. У инспектора создалось впечатление, что она боялась услышать другое имя.
– Да, слышала как-то раз… а может, и два. Да, точно, дважды слышала. Первый раз года два назад, по телефону, мы с ней болтали на разные темы, и Соме Унгер… это было связано с нарушением каких-то правил о наследовании… А второй раз услышала в прошлом году, когда приезжала к ней в гости. Она тогда раскрыла какую-то махинацию. И вроде бы что-то такое упоминала…
– Простите, я не совсем понял. Кто-то или что-то? Унгер Соме – это фамилия человека или она так обозначала свое открытие?
Теперь Янтье Паркер явно заинтересовалась.
– А знаете, инспектор, это мысль. Я-то думала, что Унгер – деловой знакомый Нелтье. А вот теперь, когда вы подсказали мне эту мысль… просто затрудняюсь сказать.
– Вы сумеете припомнить эти беседы с подругой?
– Попробую, хотя я не очень понимала, о чем она тогда говорила. Первый раз мы разговаривали по телефону. А год „назад, я как раз только что приехала к ней, Нелтье была очень возбуждена, вся так и искрилась от эмоций. Я, естественно, поинтересовалась причиной, и она мне кое-что рассказала. За точность ее слов не ручаюсь, и не только потому, что прошел целый год, но главным образом потому, что я совершенно не разбираюсь в том, чем она занималась. Банки, финансы – все это мне абсолютно чуждо, мое дело – искусство, точнее, скульптура Средневековья, так что сами понимаете…
– Неважно. Расскажите, что именно вы запомнили.
Главное я запомнила. Она говорила, что раскрыла очень необычное преступление. Много болтала насчет того, что человеку в голову приходят самые неожиданные и остроумные мысли, до которых другой ни в жизнь не додумается. А она сообразила, в чем тут дело. По ее словам – учтите, эти ее слова я действительно хорошо запомнила, – преступление стало возможным благодаря сочетанию примитивного любопытства с новейшими достижениями техники. Помнится, я даже немного заинтересовалась. Ох, как она радовалась своему открытию, весь вечер только о нем и говорила, ну да вам это вряд ли будет интересно…
– Ничего, времени у нас достаточно. Я охотно послушаю.
Разговор происходил в квартире покойной. Женщина по-хозяйски огляделась, словно находилась в собственном доме, и, не задумываясь, шагнула к бару, привычно достала из него коньяк, минеральную воду и бокалы, расставила все это на столике. Видимо, ей часто приходилось здесь хозяйничать, действовала она уверенно.
