изгородь на территорию чужого дома, понимаете, на чужой участок, который как раз за моим. И поранились! Слышу – отчаянно визжат. Послала Ядю посмотреть. Оказывается, на участке соседа два щенка спрятались в куче веток, там лежала такая большая куча срезанных веток, очень колючих и к тому же наверняка ядовитых.
– И что?
– И тут муж, к счастью, уехал. Я сама кинулась туда, Ядя за мной, мы поломали всю живую изгородь и принялись вытаскивать бедняжек из колючек. Я боюсь, они наверняка ядовитые, ветки очень похожи на африканскую зерибу. Бедняжки ведь могут умереть!
– Спокойно, дорогая, я знаю эти кусты. Колючки действительно страшные, но совсем не ядовитые, в свое время я сама неосторожно поранила руку, так шрам остался до сих пор, но, как видите, я жива. А что же их мамочка Роза? И миссис Миллз? Если щенки отчаянно визжали…
– Не слышали они. Дом миссис Миллз с другой стороны. Мы с Ядей походили по соседскому участку, там никого нет. Калитка заперта, дом заперт… Живую изгородь мы, можно сказать, с землей сровняли. А еще там, оказывается, был низенький заборчик, так мы и его поломали. И что же теперь делать? Это же Англия…
– Да черт с ней, Англией, щенки-ТО как?
– Мы их извлекли из колючек, конечно, они искололись, мы с Ядей, кстати, тоже, но вроде не сильно… Но как же мне теперь быть? Мы ведь вломились в частные владения, за это в Англии полагается суровое наказание.
Я со всей серьезностью отнеслась к проблеме Эвы.
– В Англии, конечно, уважают неприкосновенность частной собственности, но и животных там любят. Кроме лисиц. Полагаю, вы сумеете объяснить владельцу…
– В том-то и дело! – перебила меня Эва. – Я узнавала – владельца давно нет, он постоянно в разъездах, в доме бывает лишь домработница, да и то раз в неделю. С владельцем я бы договорилась, а вот с домработницей – сомневаюсь. Сразу же помчится в полицию, ведь на ней вся ответственность за дом, когда хозяина нет. И уж тут непременно до моего мужа все дойдет. К тому же этот сосед очень интересный мужчина, я его пару раз видела. А у мужа бзик… извините, муж очень ревнив, сразу подумает… О, вы его не знаете! Тотчас решит, что мы с соседом встречались не раз, раз так затоптали границу между участками. Что мне делать, как вы считаете, пани Хмелевская?
Ответ у меня был готов.
– У Яди роман с полицейским. Обратитесь к нему, кажется, он хороший и толковый парень.
– Роман с полицейским? – удивилась Эва. – А я и не подозревала, первый раз слышу.
Неужели Ядя вам не рассказала? – в свою очередь удивилась я. – О, выходит, я выдала чужую тайну. Думала – если не сама Ядя, то уж ее мать непременно проболтается, ну да это не имеет значения. Поговорите с Ядей, про роман не упоминайте. Скажите, что узнали от меня про ее знакомство с полицейским и хотите с ним посоветоваться.
У Эвы сразу поднялось настроение.
– Большое вам спасибо, пани Иоанна, так и сделаю. А знаете, я ведь подозревала – кто-то у моей Яди появился, она так изменилась. И даже однажды вскользь упомянула, что познакомилась с хорошим парнем. Такой симпатичный, сказала…
– И кажется, неглупый. Вот пусть сразу к нему и бежит, пока не пришла соседская домработница и не подняла шум.
– Вы правы. Огромное вам спасибо!
Джеймс Бартлетт действовал оперативно. Внутренний голос подсказывал отнестись к просьбе любимой девушки серьезнее, чем того требовали нашкодившие собачки. Молодой человек знал о голландской афере – возможно, поэтому и держался настороже. Без труда выяснив фамилию владельца особняка и переговорив с соседями, он, не медля, позвонил в Голландию. И уже в тот же день инспектор Рейкееваген получил разрешение на обыск в доме Альберта Хаухера. Нашлось его теплое гнездышко!
– Частная собственность в Англии охраняется гораздо строже, чем в любой другой стране, – сказал Роберт Гурский, одновременно пододвигая свой фужер для новой порции вина. – А дом… Вы не представляете, какие сложности пришлось преодолеть! Сначала Альберту Хаухеру, когда обзавелся этой недвижимостью пятнадцать лет назад. Он провернул все дело так, что принадлежавшая умершему англичанину недвижимость была завещана именно ему, Хаухеру. Все было оформлено честь честью, ни одна собака бы не придралась… И именно из-за собак все рухнуло. Смех, да и только. А тогда он оплатил налоги, заполучил свидетелей, раздобыл десятки необходимых документов… Поверьте, голландской полиции с превеликим трудом удалось получить разрешение на обыск в доме.
Послушать Гурского собралась большая компания: Мартуся, Малгося, Витек, Тадик и Эльжбета Гонсовская. Я вызвонила их всех, чтобы Роберту не пришлось сто раз повторять одно и то же. А теперь он мог без стеснения рассказывать о голландской афере со всеми подробностями. Следствие закончилось, преступник найден, телевидение не только Голландии, но и всей Европы без конца трещит о беспрецедентных махинациях и преступлениях. Мы все не отрывались от ящика, но знатоков голландского языка среди нас не было, а именно голландцы излагали события во всех подробностях.
– Не опускайте ни одной детали! – потребовала я. – Юрек-Вагон наверняка узнал всю подноготную преступника.
– Да-да, кто же такой этот аферист и убийца? – возбужденно выкрикнула Мартуся.
– Да обычный тип, – отмахнулся Гурский. – Нормальный, способный парень, у которого очень интересно складывалась жизнь. Впрочем, нет, не совсем обычный. Склонность к криминалу у него проявилась уже в ранней юности и тогда же обнаружились сильная воля, предприимчивость и целеустремленность. Он наполовину поляк, наполовину голландец – по матери. Так что с детства говорил свободно на двух языках. И вообще лингвистические способности у него просто феноменальные. Да и везло ему всегда, только в последние месяцы удача отвернулась. А так сплошь благоприятные обстоятельства сопровождали прохиндея. И первое – то, что мальчишка родился в Германии.
– Как в Германии? – удивилась Гонсовская.
– А так. Жили его родители в Польше, но мать хотела рожать на своей родине, в Голландии. Муж не возражал, и ближе к родам они отправились на машине в Амстердам. Но женщину угораздило родить по дороге – в немецком Ганновере. А в большинстве стран есть закон, что коли ребенок родился на территории страны, то он автоматически получает ее гражданство. А захоти какие-нибудь Площчинские или Ястшембские поменять гражданство, они, пожалуй, еще бы подумали.
– Но детство мальчика прошло ведь в Польше?
– В Польше, но с матерью он часто выезжал за границу, по-голландски говорил свободно, довольно рано стал изучать и другие иностранные языки. После школы он действительно поступил на геологический факультет, но на этом и закончилось его образование…
– А откуда у него столько поддельных документов? – не выдержал Витек.
– Они вовсе не поддельные. Мне рассказывать по порядку или отвечать на вопросы? – обратился ко мне Роберт.
– По порядку. – Я сурово оглядела честное собрание: – Вопросы можете себе записать, чтоб не забыть, и зададите потом. Не сбивайте человека! Вот, специально купила кучу ручек, все новые, пишут хорошо, я проверила. Вот здесь бумага. А вы, Роберт, не отвлекайтесь больше на них. Итак, он окончил геологический факультет. И что?
Гурский с упреком посмотрел на меня.
– Мне доводилось сдавать в жизни экзамены, и случалось, особо вредные экзаменаторы специально сбивали меня с толку. Пани тоже пытается? Не выйдет. Никакой геологии он не окончил, но потом она ему пригодилась в жизни. Но вы же сами требуете – по порядку. Если по порядку, то он проучился только год, потом у него умерла мать, а отец спился. И вот Альберт случайно оказывается на месте авиакатастрофы в Кабацком лесу. Вы все помните этот злосчастный день, знаете, что там делалось… Я не выдержала:
– Это произошло в субботу. Я была на бегах, как вдруг примчался какой-то мужчина с криком, что случилось страшное несчастье, а вы, мол, тут сидите и ничего не слышите.
Гурский опять осуждающе посмотрел на меня. Только что всем строго-настрого запретила его
