справишься!
Я разозлилась и техническое описание создала с маху.
И так далее. Боюсь, Витек не включил мое описание в документацию. Я не переваривала бюрократизм всех оттенков, ненавидела протоколы и отчеты, но техническое описание — другое дело. Оно действительно необходимо, и если уж я протестовала с Грабовским центром, значит, мне навязали работу против всяких правил.
Гурце удалось закончить в срок. Проект был технологически обоснован добротно, выполнен тщательно, хотя и скупо, но комиссия по оценке инвестиционных проектов не утвердила его по одной простой причине: первоначальная смета составляла девять миллионов, а у нас равнялась двадцати миллионам. Превышение сметы на одиннадцать миллионов, более чем на 100 %, никакая комиссия не утвердила бы, в чем все прекрасно ориентировались. Однако заказчик, вооруженный готовой документацией, имел основания для скандала, каковой зашел столь далеко, что местные власти после трех бурных заседаний решили утвердить мелиорацию и армирование всего района. А после мелиорации наш проект со всеми сооружениями летел к чертовой бабушке. Использовать можно было лишь некоторые строения, да и те требовалось ставить иначе, учитывая изменение прочности почвы.
Началось светопреставление — к черту пошли двести тысяч злотых. А за двести тысяч сажали без всяких разговоров. Технический директор, настоявший на однофазовом проекте, полетел с работы, а меня спас исключительно листочек в клетку со словами «За счет и под ответственность заказчика». Бумажку я отыскала в своем столе, потому как мое правило — никогда и ничего не выбрасывать.
Затем Витек совершил ошибку, и мастерская начала разваливаться. Он с разгону под конец года всем сразу выплатил все премии, в некоторых случаях весьма солидные. Не только я возвращалась домой под утро, все работали день и ночь, дошло до того, что Збышек вкалывал, лежа в больнице. Ему оперировали ногу, голова и руки действовали исправно, получил маленькую чертежную доску и таранил работу, аж искры сыпались. Еще и я его подгоняла — кое-что он и для меня делал. В результате сантехники и электрики получили больше всех, и никто из нас не обижался — они будь здоров сколько отвалили работы.
Зато обиделось не то министерство, не то объединение — большие премии возбудили дикую зависть и неистовое возмущение, нас затерроризировали разные контрольные комиссии, которые несправедливо и без всяких на то оснований задним числом начали урезать расценки. Результат превзошел все ожидания, случилось нечто небывалое, не имевшее прецедента, — банкротство государственного предприятия. Мы предложили отработать эти якобы сверхзатраты в течение четырех лет, отказываясь от премий, на одних зарплатах, однако на это власти предержащие не пошли, чем решительно засвидетельствовали свое априорное решение попросту нас прикончить. И прикончили — архитектурно-проектная мастерская закрылась.
А пока существовали, вылезло дело с пустотелыми вентиляционными блоками — еще один несусветный идиотизм. Как явствует из названия, из пустотелых блоков делались всевозможные каналы — блок с круглой дырой в середине, с тонкими стенками экономил огромное количество кирпича и места. Ни с того ни с сего последовало распоряжение, запрещающее проектирование с использованием блоков и вообще их производство. Я впала в ярость, полетела в объединение с вопросом, какого черта происходит, мне объяснили: блоки неплотно подгоняются, каналы, смонтированные из них, пропускают. А почему? А потому, что блоки имеют неровные края. Холера, вместо того чтобы наладить точное производство и тщательную обрезку, нашли прекрасный выход — вообще запретить. Господи, спаси и помилуй!..
Персонал мастерской разлетелся по миру. Алиция уехала в Данию, когда вышла моя вторая книга. А до того появился на экранах и фильм
Вышесказанное возымело немедленное действие: принесли с собой самые разные вещи. Стефан явился с ручным тормозом от машины, Витек с ножкой от кресла, Каспер с булыжником, вывернутым из мостовой около моего дома, Весек приволок мощный сук, обвитый лентой с надписью: «Надежное лекарство от любви». Не помню, чем еще запаслись, но каждый имел наступательное оружие.
Кроме того, отмочили номер с телеграммами.
С интервалами в две-пять минут приходил мальчик и приносил телеграммы, по одной, по две. Подлинные, прямо с почты, с наклеенными полосками текста, некоторые на открытках с картинками. Часть сохранилась, привожу содержание.
И множество других, к сожалению, со временем потерялись. За каждую телеграмму мальчик получал два злотых.
Кстати, о Янушеке с женой. Он успел жениться, когда мы все работали в «Блоке», венчание мы устроили громогласное. Сперва мы встали шпалерами, склонив над ними рейсшины, как некогда склоняли уланские сабли. Рейсшины притащили с собой свои и позанимали у коллег, один сразу же бросился отвинчивать ролики, бывшие тогда дефицитом. На лестнице костела Святого Креста в обе стороны
