сдавал, торговался, разыгрывал, похваливал удачные ходы, ругал неудачные розыгрыши, вел разговор за четверых, вообще разговаривал как никогда много. На нас не обращал никакого внимания. Войтек, выползши из ванной, разобиделся: он страдает, а мы ржем как сумасшедшие.
Играли мы у них в бридж и в Пасхальное воскресенье. Начали прощаться в час, Войтек вспомнил, что уже обливальный понедельник наступил, и прыснул водой на Янку.
— Ах, ты!.. — крикнула она и плеснула в него от души.
Войтек успел брызнуть в меня, я отреагировала молниеносно и достигла впечатляющего эффекта. Он расположился в кухне, а мы с Янкой заперлись в ванной; вода всем доступна, а между кухней и ванной открывалось окно. Войтек использовал всё более емкие кастрюли, мы обливали его из таза. Донат стоял в дверях комнаты, защищая спящего ребенка, вода текла с него потоками, хоть никто из нас нарочно его не обливал, так мы отомстили друг другу за все. Кажется, у соседей снизу начался потоп.
Досталось Войтеку во Владиславове, где мы проводили отпуск с огромным количеством детей. Янкин Кшиштоф, Войтеков Кайтек и оба мои. Войтек, кажется, приехал из Варшавы и привез яжембяк, этим яжембяком мы с Янкой упились в стельку, Янка решила возвращаться домой, а я собралась на прогулку.
— Едва с ними не спятил, — жаловался Донату Войтек. — Одна лезет на шоссе, а вторая норовит на пляж улизнуть, обе в разные стороны, как мне с ними справиться?..
Янка жила неподалеку, перетащил ее через шоссе и поставил у дверей нужного дома, после чего ухитрился догнать меня, пока я не успела погрузиться в морские волны. Кой черт дернул нас надрызгаться, понятия не имею, ведь мы же не пили, тем более при детях. А всего, кроме упомянутых случаев, я упилась вдребадан еще четыре раза, два по ошибке, просто разнервничалась. В конце концов, не так уж и много.
А в «Блоке»…
Да уж, нелегко им пришлось со мной. Когда мне что-нибудь не нравилось, я упиралась как ослица и никакой уступчивости не проявляла. Однажды насильно Витек записал меня на учебу по безопасности и гигиене труда, потребовав написать отчет. Идти не хотелось — ни времени, ни желания. Он настоял, пожалуйста, пусть будет. Отчет звучал так:
Полагаю, пользы из моих записей Витек извлек не много. Следующим мероприятием, на которое меня отрядили, оказалась трудовая дисциплина, в те времена с этим понятием происходили какие-то странные метаморфозы. Заболел Збышек Краснодембский, не приходил на работу, к нему делегировали группу общественных добровольцев, мобилизованных насильно. Не ведаю, кому сие пришло в голову, но опасаюсь — Витеку, совершенно непонятно, с какой целью. Проверить, не симулирует ли?.. Мне поручили составить протокол. Составила.
Какое-то техническое описание, которое меня вынудили выполнить, вызвало нарекание Витека. По- видимому, речь шла о трансляционном центре в Грабове, абсолютно не помню, какое отношение я к нему имела. Возможно, не имела никакого, просто мне всучили это техническое описание, а вообще-то центром занимался кто-то другой. Смутно мерещится, Казик занимался.
— Романы пишешь, — ядовито шипел Витек. — Не талдычь, что с дурацким техническим описанием не
